— Да, пожалуй, действительно надо вздремнуть. — Кузя зевнул почти синхронно со мной и протер кулаками глаза. — Это было озарение, понимаешь? Хотя, куда тебе. Таким ограниченным и приземленным людям как ты не понять, как работает разум гения, вроде меня.
— Причем, очень скромного гения, — я хмыкнул и побрел к своему лежбищу, подхватывая на ходу подушку и одеяло с Кузиной кровати.
— Эй! Положи на место! — возмущенный крик нашего гения застал меня в тот момент, когда я укрывался конфискованным одеялом.
— Угу, как только ты мне мои вернешь, так сразу же свои назад получишь. А еще лучше, найди то, что буквально вырвал у меня из рук и куда-то дел, и будет тебе счастье, — меня прервал глухой голос из-за стены.
— Да заткнитесь вы уже, уроды! Ночь на дворе, а у меня завтра боевка на полигоне!
— Вот, Кузя, у человека завтра боевка, а у меня нормативное право, так что кончай пыхтеть и давай уже спать.
Остаток ночи мне снилось какое-то мельтешение, какие-то образы: мое детство, меняющееся запоздало услышанным жужжанием наехавшего на меня самоката; мама что-то выговаривавшая отцу, который стоял у окна и курил с мрачным видом в открытую форточку менялись на макет Кузиного осознания, что собой могут представлять интересующие нас предметы; просто темнота, но темнота живая, осязаемая, пристально следящая за каждым моим шагом, каждым движением… внезапно темнота отступила, и все пространство моего сна заняла безумно красивая женщина, она что-то говорила, но я не слышал ее слов, и протягивала ко мне руку, в центре ладони которой стояла та самая тварюшка, которую я недавно обменял на довольно значительную сумму. В тот момент, когда мне показалось, что я вот-вот расслышу обращенные ко мне слова, прозвучал будильник, вырвавший меня из сна.
Я совершенно не выспался и чувствовал себя разбитым. В добавок ко всему у меня ночью носом пошла кровь, и я изгваздал всю Кузину подушку так, что боюсь восстановлению она уже не подлежит. Под возмущенные вопли соседа, я прошел деревянной походкой в ванную и посмотрел на себя в зеркало. М-да, краше только в гроб кладут: темные круги под глазами, темные всклоченные и торчащие в разные стороны волосы, такая загадочная аристократическая бледность, просто мечта, а не мужчина. Скривившись, я, справив свои естественные потребности, забрался под тугие струи душа, намереваясь слегка окупнуться и побыстрее вылезти, чтобы снова в транс не впасть. Первое свое намеренье я выполнил вполне удачно, и уже выключил воду, намереваясь выполнить второе, как меня скрутило в бараний рог, из носа снова хлынула кровь, а в голове отчетливо прозвучало:
— Разбор. Вероятность. Прорыв. Не верно. Три. Подвеска. Корона. Помни, — я прекрасно знаю, что это означает «Защити меня», не нужно мне это постоянно с такими бешенными усилиями повторять.
Когда голос затих, я осознал, что лежу на полу, скрючившись в позе эмбриона и мечтаю сдохнуть. С трудом поднявшись на ноги, я снова включил воду, чтобы смыть кровь, и, стоя под струями, подчиняясь скорее наитию, поднял голову вверх и проговорил.
— Я знаю, что ты меня слышишь, и я не настолько тупой, чтобы не понять — эти слова — вовсе не шифр, это твоя манера общаться, но, дьявол тебя раздери, если ты не придумаешь другой способ связи со мной, ты просто меня убьешь, как убила уже одного Саву, неужели ты этого не понимаешь?
Ответом мне была тишина, и я закрыл глаза, позволяя воде насыщать мое тело силами и залечивать невидимые глазом повреждения. Вода словно приобрела плоть, руки, которыми она гладила меня по коже, разминая болевшие мышцы, усиливая ток крови в органах, прогоняя такую стыдную слабость и усталость, словно я не спал ночью, хоть и урывками, а вагоны разгружал. Когда я вышел, наконец, из ванной, то столкнулся с Кузей, стоящим возле двери, сложившего руки на груди и нахмурившегося.
— Что это был за грохот? — спросил он, не сводя с меня прокурорского взгляда.
— Да на мыле поскользнулся и е…, хм, упал, короче, — я даже умудрился небрежно улыбнуться, выдавая свою тираду.
— Ты бы в лазарет сходил, — Кузя покачал головой. — Что не помнишь, что ли, у тебя так же кровища за пару дней хлестала, пока Лось одним ударом кулака не отправил тебя в нокаут, который едва не закончился кровоизлиянием в твою черепную коробку, потому что я почти уверен в том, что мозга там нет.
— Не нагнетай, — я поморщился, подошел к кровати и скинул полотенце, которое намотал вокруг бедер. Пока одевался, то почти на физическом уровне чувствовал напряженный Кузин взгляд, разглядывающий мой голый тыл.