– Дорогуша Генрих, уже уходишь? Боишься, что твои мальчики убегут к девочкам? А, как же твои плачущие малютки?
Дорогушу Генриха аж передёрнуло. Точно, в зале присутствует дама, желающая сделать Генриха мужем, может и не одна. Если начальства в зале нет, то ему обязательно доложат о странных словах молодого незнакомца, так фамильярно обращающегося с дорогим Генрихом. Скорее всего, уже кто-то звонит и докладывает результаты собеседования. Не зря его так перекрутило.
Генрих, не пытаясь ничего сказать, видимо, надеясь на пулю, быстрым шагом, ни накого не глядя, вышел из зала. Вокруг замолчали.
Ага, старая корова разнесла на хвосте, что будут охмурять племянника самого губернатора Ордемана и не иначе, вся колония, по крайней мере, те у кого имеются денежки, припёрлась посмотреть. Да, хорошую свинью я подложил дорогому Генриху.
Теперь выбивать денежки из свинопасов станет ещё труднее. Впрочем, сегодня надо с ним кончать. Он не из тех, кто бросает слова на ветер. Узнать, куда этот олух помчался и там же зарезать, иначе, зарежут меня.
Поднялся из за столика, бросил денежку подбежавшему официанту и громко на весь зал как бы не контролируя себя, после выпитого, заявил:
– За меня и моего старого друга Генриха. Правда, он как был свинопасом, так и остался. Прямо не знаю, где найти приличное общество без свинопасов? Куда подевались лорды и леди? Дворяне и дворянки? Кругом одни свиные рыла. Когда проходил мимо столика с фрау Кюельбанедт проговорил вполголоса:
– Если бы Генрих был дворянином, проткнул скотину шпагой. Но, жаль малюток, мальчиков. Как они без него? Умрут с голоду.
По дороге из зала, пару раз натыкался на столики и останавливался, не зная как обойти. Мне каждый раз помогали официанты. Мог человек набраться до прихода в ресторан? Мог. Вот теперь надо имитировать пьяного.
Вышел из гостиницы. В районе порта стреляют.
Посмотрел, туда, где стоит мой рикша. Молодец какой, спит на посту! Подошёл, потряс за плечо и спросил:
– Ты не заметил, сейчас из ресторана вышел господин, куда он направился?
– Господин взял рикшу и направился домой.
– Знаешь где он живёт?
– Я возил его два раза, оба раза господин не заплатил. Сказал, что заплатит потом.
А, потом я больше не возил и господин сильно ругался и даже ударил меня. Долго болело.
Рикша показал на своё ухо.
– Сейчас не болит?
– Мало, мало, иногда.
– Хорошо, поехали к дому господина.
Мы поплелись по улочкам Шанхая. Именно поплелись, потому как рикшам на пропитание на хватает еды и они перевозят пассажиров, расходуя жизненые силы.
Смерть он недоедания обычная участь рикши. Я, своего подкармливал, надеясь, что еда придаст прыти.
Проехали освещённый участок дороги и началась чистая улица, это значит, что въехали в европейский город. По обеим сторонам дороги дома самых разных стилей.
Проехали мимо дома покрытого красной черепицей с садиком, окружённым небольшим заборчиком. В этом доме на четыре семьи живёт Генрих. Вход к нему по лестнице, на второй этаж. Лестница здорово скрипит. Откуда ты знаешь подробности спросил я?
Оказывается, рикаша осмелился заходить за долгом к господину и от этого постарадало ухо.
Выехали из европейского города, проехали ещё минут десять и остановились на дороге. С правой стороны мусорная куча. С другой, забор. Велел рикше ожидать моего возвращения до утра.
Я спросил:
– Тут тебя никто не попытается обчистить?
Рикша оскалив зубы сообщил, что долго жил в городе и выжил только потому, что умел за себя постоять.
Я посоветовал подобрать пару железок и если понадобится отбиваться ими. Вряд ли за коляской будет много охотников. Кроме того, оставил револьвер. Обойдусь без револьвера. Сколько раз обходился и сейчас обойдусь. Единственным оружием у меня оказался мешочек на цепочке, наполненый золотом. Больше килограмма в нём. Если врезать по тыкве, мало не покажется.
Пройти в немецкий сектор просто. На дороге пред въездом в сектор дежурит пара китайских полицейских. Китайцев, если они пытаются зайти в город спрашивают, с какой целью идут. Если по делам, то пропускают. Если просто так, то направляют в обход. Поскольку, я выглядел европейцем, то прошёл, а они даже не посмотрели в мою сторону. Конечно, белый человек это круто, но идёт пешком, значит бедняк и не стоит на него тратить своего драгоценного внимания.
Вот и домик. Около дома, со стороны улицы, на столбе висит китайский фонарик и освещает дорогу таким как я, запоздалым пешеходам. В квартире добряка Генриха горит свет. В квартире под ним, тоже. Надо подниматься сейчас. Когда всё лягут спать, любое движение может насторожить соседей. Подошёл к стене дома. Сложена из больших панелей. Зацепиться можно, но удержаться не получится. Водоспускная труба идёт с крыши. Попробовать забраться по ней? Не дай бог заскрипит, тогда все переполошаться. Переть буром на второй этаж и получить пулю как незванному гостю?
Слышу звук подъежающей машины. Прячусь в подстриженных кустиках. Надеюсь, что ни какой гадости, вроде скорпионов, не подцеплю. Из машины выходят трое и движутся прямо на меня. Чего бы им переть на меня? А, идут по дорожке. Идут уверенно, хотя света совсем мало, видимо частые гости в этом доме. С машины вышли, глаза к темноте не могли так быстро привыкнуть. Дверь в квартире наверху открывается и слышится знакомый голос Генриха.
– Отто! Сейчас спущусь.
И добряк Генрих начинает спускаться по лестнице. Лестница, чуть поскрипывает как поскрипывает любое дерево долго стоящее под открытым небом. Наконец Генрих спускается. Они повстречались и я не понял, обменялись они рукопожатием или нет.
Генрих увидел и других ребят.
– А, это кого ты привёз?
И, теперь уже видимо голос Отто.
– Дорогой Генрих, пройдём в беседку, надо переговорить.
И теперь возмутился Генрих.
– Отто, ты спятил, я тебя позвал, потому, что появилось задание. А, ты приволок каких-то сиволапых мужиков, это нарушение всех правил.
Наверно, один из сиволапых приложился к некой части тела Генриха, он ойкнул и замолчал. Вот крутые ребята! Подумал я. Как быстро обделывают делишки! Правильно, я же в разговоре упомянул о том, что немецкие банки хотят проглотить кусок не по чину. А, если правда, что я сказал про прошлое Генриха, то даже малейший риск не стоит его жизни. Кроме того, сколько ещё я наговорил про этих сиволапых? Вот они и решили не риковать. Значит ли это, что и меня в номере ждут несколько таких же мордоворотов?
Выходит, тот столик за которым я сидел, прослушивается. Те, кто слушал в курсе дела и могут меня заложить, например полиции. Хорошо, что завтра, нет сегодня, их ждут неожиданности в виде встречи национальных команд моряков. Поутру добавить бы в ту свалку немецких моряков. Так и хочется сказать: боже, спаси Англию.
Надо посчитать, сколько народу придётся замочить, чтобы остаться чистым? Чего считать. Сейчас с этими переговорим и потом посчитаем.
Поволокли, похоже, Генриха. Кудайто они его? В машину. Сейчас прикончат, бросят рядом с ним вещи из моего номера и привет родственникам. Нет ребята, я так не договаривался. Получите на всю катушку звездюлей и не только Вы.
Ага, похоже Отто идёт сзади. Не знаю какой комплекции этот Отто, поэтому приложился к тыкве со всей силы. Чтобы заглушить удар закашлялся и выругался, как будто что-то попало в горло. Те двое, заняты делом, волокут Генриха и пока до них дойдёт, что голос вроде не такой, я уже должен быть в дамках. Опускаю, почти бросаю Отто на землю и рывком к правому носильщику. Удар. Носильщик выпускает из рук Генриха, второго потяжелевшее тело потащило к земле. Я успеваю развернуться и второй носильщик, ничего не успевает сообразить как достаётся и ему.
Добавить добряку Генриху, пока не очухался. Дальше, что? В машине темно, есть там ещё кто-то, за рулём? Это мало вероятно. Но, проверить стоит. Подхожу к машине не скрываясь. Если кто-то, там сидит пусть думает, что свои. Точно, открывается задняя дверца и кто-то выходит. Самый главный, не хотел пачкать руки, а послал шестёрок. Кроме него, ещё кто-нибудь имеется или нет? На всякий случай резко приседаю и откатываюсь в сторону. Замираю. Который вышел, недовольно спрашивает: