Антонио повернулся к жене со стаканом воды.
– Анхела… – начал он.
– Помолчи, – оборвала его она и подошла к дивану, на котором горой лежали пакеты и коробки. – Это мне?
– Да, – ответил Антонио. – Здесь есть все необходимое.
– О, этот мужчина успевает подумать обо всем, – холодно усмехнулась Анджела, перебирая вещи с равнодушием собаки, которой дали пластиковую кость вместо настоящей. – Просто профессиональный борец с трудностями…
Антонио промолчал: жена сказала чистую правду.
– Я надену вот это, – продолжала она, выбирая синее шелковое платье и соответствующее нижнее белье.
Направившись обратно в ванную, она остановилась на полдороге.
– А фен?
Антонио сунул ей в руки стакан с водой, про которую Анджела забыла. Потом прошел в ванную, достал из шкафчика фен и включил в розетку. Уже вернувшись в кабинет, он остановился и обратился к жене:
– Анхела…
Но та захлопнула дверь. Через пятнадцать минут она появилась уже с высушенной головой. В новом платье, коротком и облегающем, Анджела выглядела просто фантастически – особенно если вспомнить, как именно его выбирали. Стоявший у окна Антонио повернулся к жене и обвел ее угрюмым взглядом.
– Обувь, – лаконично произнес он, указав на пару босоножек в цвет платья, лежавших на полу возле дивана.
Все остальные вещи куда-то пропали. Впрочем, Анджелу это совершенно не взволновало.
Покупки обнаружились на заднем сиденье автомобиля. Антонио и Анджела заняли свои места и поехали домой, чтобы вернуться к «нормальной» жизни.
Когда они подъехали к вилле, уже стемнело. Вдоль аллеи приветливо горели в траве фонарики, словно приветствуя их возвращение. Но Анджелу это не тронуло.
Когда супруги вошли в дом, им навстречу выскочил Санди, одетый в пижаму. С восхищенным воплем он побежал к родителям. И тут Антонио слегка приотстал, словно для того, чтобы Санди бросился сначала к матери, а не к нему.
Если он сделал это нарочно, то это было в высшей степени благородно. И показывало деликатность Антонио, который не хотел, чтобы чувства измученной Анджелы ранило предпочтение, оказанное малышом отцу.
Анджела обняла Санди так, будто сама ее жизнь зависела от сына. Обхватив ее руками за шею, а ногами за талию, Санди беззаботно щебетал, не имея ни малейшего представления, что его мать изо всех сил сдерживается, чтобы не разрыдаться.
Только когда Анджела отпустила сына и тот рванул к отцу, она увидела, что Антонио прижимает Санди к себе так же крепко, как сама она. И догадалась, что мужу тоже пришлось нелегко. От этой мысли ей стало еще хуже и захотелось забиться в какую-нибудь нору и остаться там навсегда.
Но, увы, этого Анджела позволить себе не могла, поскольку Исабель ожидала увидеть их счастливыми и довольными. Невестка старалась играть свою роль как можно лучше и даже улыбалась, когда мать подразнила Антонио, что, дескать, тот купил жене новый гардероб, потому что не мог дождаться прибытия старого.
– Но вещи привезли как раз в ваше отсутствие, – смеясь, сказала она сыну. – Милый, ты на редкость нетерпелив и экстравагантен!
Исабель окончательно уверилась, что у Анджелы с Антонио наладились отношения, хотя все было наоборот.
– Это платье тебе удивительно идет, Анхела! – искренне заверила она невестку.
Ужин тоже оказался испытанием не из легких. Анджела опять принуждала себя улыбаться и болтать. Да вдобавок Антонио не спускал с нее глаз, как будто боялся, что она в любое мгновение может сорваться с места и убежать или разреветься. За это его трудно было винить: Анджела и сама чувствовала себя натянутой как струна.
С момента возвращения она избегала мужа как чумы. Если Антонио заходил в комнату, она выходила, если он обращался к ней, делала вид, что не слышит. Но это не значило, что она не чувствовала его напряжения.
– … Каридад…
В Анджелу словно ткнули раскаленной иглой, и не одной, а десятком!
– Очень жаль, что ее нет сегодня с нами, – продолжала Исабель. – Но Тоньо послал ее в Нью-Йорк. Кому-то ведь следовало лететь туда, а Тоньо должен был остаться с семьей… Она вернется к выходным, так что не устроить ли нам в воскресенье праздничный обед? Вы с Каридад когда-то так дружили! Я уверена, Анхела, ты захочешь возобновить прежние отношения.
– Извините, – неожиданно для всех Анджела резко поднялась с места, – но я боюсь, что…
– Ты нездорова, Анхела?
Исабель наконец заметила бледность невестки и то, что она так и не притронулась к еде.
Антонио, как подобает благовоспитанному мужчине, тоже поднялся, и Анджеле захотелось выцарапать ему глаза. Только присутствие Исабель помешало ей сказать что-нибудь такое, о чем позже пришлось бы пожалеть.
– Просто устала, вот и все, – слабо улыбнулась она. Хорошо, что Исабель ее прервала – зачем срывать с милой женщины розовые очки? – День выдался долгий.
– Конечно, дорогая, – понимающе кивнула свекровь. – Да и ты отвыкла от наших поздних ужинов, потому и аппетита у тебя нет…
Анджела с вымученной улыбкой дотронулась губами до щеки Исабель и усталой походкой вышла из столовой. Забравшись в постель, она уснула, едва успев коснуться щекой подушки.
Из блаженного забытья ее вырвало прикосновение крепких мужских рук.
– Нет! – машинально ответила она.
– Да успокойся, – ответил Антонио и прижал ее к себе. – Можешь сколько угодно воображать, что меня не существует, но я здесь, рядом…
– Пока твоя любовница в тысячах миль отсюда, – зло продолжила Анджела.
– Это ты сходишь с ума из-за Каридад, а не я, – ответил Антонио. – И перестань брыкаться. Ты тут не одна с расстроенными нервами. Сейчас нам обоим нужен рядом кто-то живой и теплый.
Да, Каридад здесь ни при чем, признала Анджела. Она уже собралась было сказать это, но передумала: в ее душе царил такой хаос, что мудрее было хранить молчание. Потому она перестала сопротивляться, чувствуя, как в тепле расслабляется ее тело. Однако, осознав, что от Антонио ее теперь отделяет лишь тонкая сорочка, пожелала, чтобы обнимающий ее мужчина не был так соблазнителен…
– Поплачь, если тебе от этого станет легче, – хрипловато произнес Антонио.
– Нет, – ответила Анджела, чувствуя, что дрожит, пытаясь сдержать слезы.
– Пойми, это было правильное решение, Анхела, единственно верное. Но это не значит, что ты не должна плакать из-за того, что приняла его.
Ну нет, пусть никто даже не догадывается, чего стоило ей это решение!
– Я хочу уснуть и забыть обо всем, – прошептала она.
– Тогда спи. Но если передумаешь, знай – я с тобой, кара.
7
Антонио всю ночь не разжимал объятий. Проснувшись перед рассветом и поняв, что муж рядом, Анджела снова уснула. Он же и разбудил ее рано утром, напомнив, что надо второй раз принять таблетки. Без единого слова Анджела сползла с постели и отправилась в ванную. И только там, стоя на прохладном полу, увидела, что на ее левой руке сверкают кольца.
Перстень с огромным квадратным изумрудом она получила в подарок через неделю после того, как сказала Антонио, что беременна. Второе, золотое, – на свадьбу. Муж носил такое же. Третье, сплошь инкрустированное мелкими бриллиантами, Антонио преподнес жене, узнав, что она ждет второго ребенка.
Когда он успел надеть ей кольца? Анджела нахмурилась: кажется, муж ни на секунду не выпускал ее из рук. А ведь ему, вероятно, надо было спуститься в кабинет, где кольца лежали в сейфе с того дня, как Анджела уехала, и, вернувшись, надеть их на пальцы жены, не разбудив ее?
Но зачем он сделал это? И почему именно сегодняшней ночью, когда она, так сказать, меньше всего заслуживала этих подарков?
Что Антонио имел в виду? «Я с тобой, кара», – были его последние слова вчера вечером. Наверное, хотел, чтобы Анджела знала: он собирается всерьез заняться их браком, словно одним из захиревших предприятий, которые брал под свое крыло.