……………………………………………………………………………………….
Ахана прикрывала спину любимого, очень умело орудуя крепким зазубренным копьем. По силе она не уступала юношам племени — а двигалась гораздо быстрее и найры шарахались от неё, стараясь уберечь глотки от оскаленной кровавой пилы…
В отличие от брата Вайми, Найте дрался с бешеной яростью — и получалось у него ничуть не хуже. Он сделал выпад своим оружием, как шпагой — твёрдое острие пробило броню, как картон, по самые зубья войдя в грудь солдата — найр всхрапнул, словно лошадь, и свалился, захлебываясь кровью. При втором взмахе эти же самые зубья раскроили череп другого солдата так, что кусками повалились мозги. Чей-то меч застрял между них и, когда Найте инстинктивно повернул оружие, сломался…
Тот, кто рассчитал форму этого предмета, предназначил её совсем не для рукопашного боя, но про себя думал, что он отлично годится и для этой цели.
…………………………………………………………………………………………
Вайми совершенно обезумел от страха — но не за себя, о себе он сейчас совершенно не думал — а за Лину. Страх мгновенно перешёл в белое, безумное бешенство — и, подхватив брошенное кем-то тяжелое копьё, он яростно завертелся, нанося удары и острием, и древком, и босыми ногами, очень наглядно показывая, что нападение — лучшая защита. Окружавшие его найры даже не пытались его достать, едва отбиваясь от ударов. Краем глаза он видел, как дрались товарищи — Вайэрси мерно убивал одного врага за другим, Найте наотмашь лупил во все стороны, щедро орошая уцелевших найров кровью их товарищей. Глаза Неба дрались с самозабвенной яростью существ, твердо решивших умереть, но перед тем убить, — в девяти случаях из десяти она позволяет сразить врага, мечтающего выжить. Но не больше. Кто-то падал, тщетно стараясь зажать рассечённое горло, кого-то поднимали на копья и он корчился, в беспорядочной агонии хватаясь за залитые своей кровью древки…
Но всё же, они были гораздо крупнее, сильнее и быстрее своих врагов. Бой занял не больше минуты и уже сомкнувшееся железное кольцо вдруг лопнуло — не выдержав натиска, найры рассыпались и отступили, открывая тёмную глубину леса. Вайми не знал, что их сломило — страшное спокойствие Вайэрси или безоглядная ярость его уцелевших соплеменников, которые в рукопашной убивали быстрей и страшней, чем в перестрелке — наверное потому, что она больше подходила их диким инстинктам. Для них эта схватка была возможностью пустить в ход все силы без остатка и они радовались ей. Для найров же — очередной затеей их командиров, чьи приказы они вынуждены исполнять под страхом порки или виселицы. Юноша не знал, в чём тут дело, он видел одно — они прорвались.
………………………………………………………………………………………
Они бежали и он бежал вместе со всеми. Когда они поднялись уже высоко на склон и погоня отстала, Вайми увидел, что их четырнадцать — восемь взрослых и шесть дрожащих подростков. Прорваться смогли лишь самые сильные и опытные бойцы. Уцелело всего три девушки: Ахана, Лина и Аютия — и лишь потому, что их любимые сражались лучше всех, а они лучше всех прикрывали их спины. Вайми видел, как на них смотрели те, чьи подруги остались внизу — и ему, невесть отчего, стало стыдно. Впрочем, сейчас их ждали более важные дела.
Все они были ранены — не серьезно, те, кто не мог бежать быстро, полегли на берегу реки — но каждый уцелевший получил десятки мелких ран: у Вайэрси до рёбер рассечен бок, Найте зажимал пробитую копьем руку, Вайми залит кровью из нескольких порезов. Их любимые отделались ссадинами, зато Ахане досталось сильно — меч до кости вспорол ей плечо и правая рука обвисла плетью. Взглянув на рану, Лина лишь покачала головой — Ахана умело зажала артерию и крови вышло немного, но если рука начнет гнить…
Они не смотрели друг на друга — все знали, что спаслись лишь благодаря чести и отваге Неймура. Они потеряли всё — дом, товарищей, любимых — и в этом некого было винить. Их не предали — они предали сами себя, оказались недостойны своих предков. И, если бы не Вайэрси…
На брата Вайми смотрели с каким-то молчаливым ожиданием. Юноша понял, о чем они думают — племя лишилось военного вождя, но Вайэрси доказал, что может заменить его. Теперь вряд ли кто-то посмел бы оспорить — или просто не выполнить — его приказ. Прикажи им Вайэрси покончить с собой — они, наверно, подчинились бы… в самом деле, зачем им теперь жить?