Мало кто из Глаз Неба нарочно выслеживал и убивал рыжеволосых — разве что Неймур со своими парнями. Найте не знал, что делал Ахет — тот обычно охотился в одиночку — но Неймур порой устраивал вылазки в поля, и Найте участвовал в одной. Второй раз он не пошёл — он не видел чести в том, чтобы колоть скотину или поджигать дома. Нет, он понимал, что нужно очищать земли племени от поселенцев, нужно добывать вещи, нужно… но Вайми предпочитал дни напролёт болтать о вещах возвышенных и отвлечённых, и он не хотел жертвовать их дружбой. А грабить безоружных крестьян или, трудясь в поте лица, целую ночь разрывать оросительную дамбу — нет уж!
К его удивлению, Ахет не возразил ни словом. Возможно, он вспомнил своего отца.
Глава 4
Если бы Вайми знал, в какой кошмар превратит его жизнь появление Айната-су-Ахайри, он обошёл бы его десятой дорогой. Начать с того, что найр высокомерно игнорировал его — и, стараясь хоть как-то привлечь его внимание, Вайми уже к вечеру начал чувствовать себя идиотом. Не на шутку озлившись, он прибег к болезненным затрещинам — и сам вдруг оказался ошалело сидящим на заду, с головой, звеневшей от оплеух и гневных воплей Лины.
Всласть пройдясь по тупости изуверского юноши, она мягко, но решительно взяла дело в свои руки. Дни напролёт она называла или показывала разные вещи или движения, а Вайми лишь слушал, как их называет пленник. Он злился, но ничего не мог сделать — понимал, что без Лины ничего бы не вышло. Одно дело, когда смысл слова «лечь» показывает здоровый дикарь, который притащил тебя в своё логово, как котёнка, и совсем другое — красивая дикарка в одном лишь кармашке на бёдрах, хотя взгляды, которые Айнат бросал на его девушку, ему очень и очень не нравились. Хуже того, Лина это замечала и бессовестно дразнила его, доводя почти до белого каления.
Хотя пленник почти безвылазно сидел в хижине, само его содержание доставляло Вайми кучу проблем. Хотя найр до одури боялся других Глаз Неба и старался не злить их четырёх, это мало что меняло. Любопытство взрослых быстро улеглось, но дети племени оказались падки до новых слов. Прогнать их Вайми, помня себя, не решался и в итоге весь лингвистический процесс шёл в кольце любопытных мордашек. Зато когда подростки начали издеваться над пленником, он с большим удовольствием навалял паре «братьев меньших» по шеям и многим другим частям тела — урока хватило вполне.
Увы, не все проблемы решались так легко. Найра приходилось кормить и водить к реке мыться, и Лина извела полкринки драгоценной краденой сметаны, когда он обгорел на солнце. Весь день с него нельзя спускать глаз — а ночью он спал под боком у Вайми, с чуткой рукой юноши на загривке. Вайми предпочёл бы совсем другое соседство, но не мечтал быть зарезанным во сне. Даже супружеский долг превратился в кошмар — пленника приходилось выдворять к Найте, но он тоже был женат, и между двумя парами вспыхивали идиотские споры. Вайми не знал, куда деваться от проклятых детей, тут же гревших уши и разбегавшихся с воплями: «мама, папа, а знаете!..». Порой ему хотелось завыть на луну или как следует дать пяткой по пальцам своей босой ноги — но ни то, ни даже другое, к его крайнему удивлению, не помогало ничуть.
К счастью, их было всё же четверо — вдвоем с подругой он бы точно не справился — и результаты стоили того. Вначале дела шли не очень хорошо — ни за что не удавалось зацепиться — но чем дальше, тем быстрее. Цепкая память Вайми ловила новые слова с первого раза, а роскошное воображение без труда подсказывало, как объяснить то или иное понятие. Вот тут с ним никто не мог сравниться — Лина и Найте учились вместе с ним, но лишь «держась за хвост», как говорил юноша. Впрочем, Айнат тоже усвоил немало их слов, так что никто не знал, кто тут кого учит. Уже через месяц они могли вполне свободно разговаривать. Теперь новые слова объяснялись словами, и пришло долгожданное время расспросов.