Лина только вздыхала в ответ и накрывала рукой карман на пояске, в котором хранились самые важные для неё вещи — кресало, бодрящие орешки хмик и любовно нацарапанная на гладком куске коры картинка — Вайми, краснея и отворачиваясь, сунул её ей в руку когда ему ещё не исполнилось пятнадцать. Такие картинки рисовали все мальчишки племени — обычай велел вручать избраннице картинку с мечтой о счастливом будущем влюбленных. А так как девушки племени предпочитали юношей с твердой рукой и хорошей фантазией, все мальчишки, высунув языки от усердия, царапали такие картинки просто для практики — всё селение было усыпано ими, их развешивали по домам, их собирали, ими менялись, из них составляли целые серии — многие картинки пережили создателей, а иные были так стары, что никто уже не мог вспомнить автора. Для избранной им девушки Вайми постарался на славу — ухитрился изобразить не просто телесную близость, но полное слияние двух людей.
Лина вздохнула. Эта фантазия беспутного юноши стала-таки явью — с его и её участием — и она искренне надеялась, что его талант превращать мечты в реальность сработает и в этом безумном путешествии.
Был жаркий, ленивый полдень. Найте, сытый и полусонный, расслабленно сидел у стены родной хижины, вполглаза наблюдая за Линой и Аютией. Девушки толкались вокруг котелка с какой-то жутко пахнущей булькающей смесью, — ей они собирались покрасить сшитый из потыренной им у найров ткани карманчик, — и трепались на ставшую уже привычной тему:
— Ну бывают же такие! — воскликнула Лина. — Если смотришь на него — и обмираешь, как дубиной по голове. Это, может, и немного слишком, но что делать, если так и есть? — Она вздохнув, вспомнила Вайми в тот день, когда объясняла ему, чего именно ждет от образцового мужа: юноша сидел с открытым ртом, ошалело почесывался во всех местах и приговаривал: «Нет, ну ни фига себе!..»
— Это, конечно, не значит, что он не любит размышлять, — ухмыльнулась Аютия.
Лина вздохнула.
— Он-то любит — но больше на тему «вот если бы…», а не «почему это?» Вдруг он не поймет там чего-то важного?
— Раз не поймет, то и смысла в том нет, — ответила Аютия. — А как должно быть — представит и придумает.
— Хорошо бы… — вздохнула Лина.
Найте тоже вздохнул — глядя на неё. Теперь он сам много думал — и вдруг начал замечать весьма странные вещи. Племя Глаз Неба вовсе не было единым, хотя Неймур и его воины задавали в нём тон. Молодёжь тянулась к ним — ей хотелось совершать подвиги, а также разжиться вещами, которых они не делали и не смогли бы сделать. Конечно, Неймур хотел племени добра, и без его добычи они жили бы куда хуже — но он слишком любил власть, а его методы воспитания подростков Найте, мягко говоря, не нравились. Но именно Неймур наладил охрану селения и постоянную дальнюю разведку — не то, что раньше, когда о найрах говорили те, кому вдруг пришло в голову на них посмотреть. Лишь благодаря ему никто из них за два последних года не пал от руки рыжеволосых.
Вайэрси, напротив, любил действовать исподтишка, отнюдь не напрямую — всегда над схватками, всегда немного в стороне. Его люди — в основном, буквально смотревшие ему в рот подростки — тоже держались подчеркнуто тихо. Найте не знал, чего он хотел. Наверное, чтобы всё шло по-старому.
Брату Вайми было двадцать два года, но никто не мог сказать, когда подойдет его срок. Куда больше Найте беспокоили те, чье время уже истекало — Тинан и ещё трое-четверо. Они теперь держались вместе, зло посматривая на остальных. Если они откажутся покидать мир, их придется оставить в покое — себе дороже выйдет одолевать такую банду. Неймур тоже не любил древнего обычая, считая, — и не безосновательно, — что тот губит племя. Сам он протянет ещё года два — и что потом? Как он поступит? Что возьмёт верх — честь или желание жить любой ценой, как Тинан и компания? Что станет с племенем, разделись оно на две почти равные части? Бесполезный вопрос. И потом, есть ещё «компания Вайми», — Лина, Аютия и он сам. Они хотели чего-то нового, хотя не знали — чего именно. Скорее, они были на стороне Вайэрси — но именно «скорее», а не «совсем». Найте не знал слов «тайная полиция», не знал их и Вайэрси — но к его деятельности они подошли бы как нельзя лучше.
А помимо всего этого, в племени были дети, не знавшие ещё, что из них получится, гуляющий сам по себе Ахет, четверка девиц, нашедших смысл жизни в неутомимых юношах, пара странных тихих парнишек, от взгляда которых становилось не по себе — и ещё много просто Глаз Неба, бродивших, где вздумается, и делавших, что вздумается. И внутри — а может, вокруг них, то ли реальный, то ли воображаемый — клубился сонм предков, из-за грани реальности направлявший жизнь своих потомков.