— Похоже, это их судьба, — совсем негромко сказал Вайэрси. — Спускайтесь и старайтесь убивать тихо…
Глаза Неба беззвучно скатились с вала и пошли — каждый в свою сторону. Они склонялись над спящими — и те рывками вздрагивали, прежде чем затихнуть навсегда…
Лишь Вайми замер перед первой жертвой — молодым найром в одних коротких белых штанах. Он лежал на спине, откинув голову, но юноша вдруг понял, что у него не поднимается рука — всё равно, что зарезать ребенка. Маленький и хрупкий, найр походил на мальчишку из племени — впрочем, он и был почти мальчишкой…
Внезапно проснувшись, он взглянул на Вайми — и не решился даже закричать, глядя на него безумно расширенными глазами. Но юноша уже знал, что не тронет его.
Взгляд найра испуганно скользнул в сторону — на остальных Глаз Неба, беззвучно совершавших свою страшную жатву — потом вновь вернулся к громадным, странно блестевшим в темноте глазам Вайми. Страх вдруг исчез из него, он стал ясным. В глазах юного найра не было злобы, только удивление.
— Послушай… — шёпотом начал Вайми и сбился, подбирая нужные слова. — Если хочешь жить — беги из лагеря в лес, а потом к себе домой. Ясно?
Найр мгновенно вскочил — и исчез за валом быстрее, чем прошелестел бы порыв ветра. Его босые ноги ступали очень ловко даже во тьме, и Вайми вдруг улыбнулся. Потом сел под наваленными стволами и стал ждать, когда поднимется шум.
Найте поначалу не мучили никакие сомнения. Дело оказалось простым — левой рукой зажимаешь рот, правой втыкаешь нож под челюсть, прямо в мозг. Второй найр, третий… после шестого он замер, чувствуя, как его охватывает паника. Они умирали очень быстро: вздрагивали от боли, потом небольшой спазм — и всё кончено. Он поднимался и переходил к новому найру. Ничего страшного, ничего трудного — просто он чувствовал, что делает что-то непоправимо чудовищное, недопустимое…
Он заставил себя убивать дальше. Седьмой найр, восьмой… Найте замер, отчаянно борясь с желанием всадить нож в собственное сердце. Нет, так нельзя, он же тоже человек… ему захотелось заорать во всё горло… и тут действительно раздался крик.
Кричал крепкий найр, возможно, десятник или сотник. Он сел на постели, разбуженный кошмаром, ставшим вдруг реальностью — и завопил скорее от ужаса, чем из чувства долга. Лагерь зашумел, словно по нему пронёсся порыв урагана.
Найте оглянулся на товарищей — за каждым тянулся след из неподвижных, странно скорченных тел, у кого-то длиннее, у кого-то короче. Они посмотрели друг на друга, потом Вайэрси, набрав побольше воздуха, закричал:
— Бей!
Здесь не пришлось искать оружие. Глаза Неба хватали первое, что попадалось под руку — и били ещё не успевших опомниться найров направо и налево. Они орали изо всех сил, увидев первые признаки паники, инстинктивно понимая, что их главное оружие — это страх найров.
Именно из-за страха, удесятерившего количество нападавших, — чему сильно помогли их умноженные эхом дикие вопли, — из-за темноты и отсутствия командиров, спавших в безопасности наверху, большинство солдат решило бежать, а не сражаться. Они бежали в реку, в лес, куда угодно, лишь бы подальше.
Глаза Неба внезапно обнаружили, что бить убегающих совсем не так страшно, как убегать самим. И сеять смерть гораздо проще, чем идти на смерть. Вайми бежал и разил вместе с остальными — он мстил за весь пережитый кошмар, за убитых товарищей, за Ахану, за пытки — за всё. Он сжимал в руке подобранный меч — узкая, под ладонь найра, рукоять норовила выскользнуть, но оружие оставалось послушным и до самой крестовины стало влажным от крови. Внезапно юноша узнал Ханнара — тот не бежал, как остальные, пытаясь остановить солдат. На свою беду найр тоже узнал бывшего пленника, и его меч опустился на миг от удивления.
— Ты?
— Я, — спокойно сказал Вайми и одним взмахом снёс ему голову.
Глаза Неба совершенно ошалели при виде бегущего врага. Им уже начало казаться, что они перебьют и разгонят всю армию захватчиков, — и Вайэрси, единственный, заметил, что темнота стремительно тает под натиском солнца, что самые смелые найры уже стреляют из-за засек, что из дальнего конца лагеря надвигается стена щитоносной пехоты. Поэтому он завопил во всю силу своих могучих лёгких: