Знаешь, я опять наблюдал за тобой. Следовал неотступно, смотрел. Даже тогда, когда ты полагал, будто бы остался один, я был рядом. Солнце и Тень… мы стали одним!
В тот вечер, когда ты тайно встретился с Эссимаром Ан’Инарил я тоже был с тобой. Помню тот полумрак и сладость курений. Все еще слышу рокочущее дыхание спящих грифонов. Вижу краски. Яркие. Насыщенные. Алые, как кровь в наших жилах. Лазурные, как синева глаз, в которых ты, как влюбленный мальчик, тонул без остатка.
Вы оба молчали. Слова стали неважны и не нужны. Куда больше значили действия — их подтекст. Роантарэ — древнейший наш обычай. Возможно, самый древний, самый первый и без сомнения важный. Ты знаешь откуда он пошел? Что значил для наших предков?
Древние эльфы не знали гербов и не умели пестро и красиво расшивать свои плащи, но они чуяли потребность показать свое единство, подчеркнуть принадлежность к Дому, к семье. Этому служили первые роантарэ — узоры жизни.
У людей есть личные гербы. Они подчеркивают заслуги. У нас же, у эльфов, особые знаки в узоре. Каждая черточка, точка и волна имеют значение. Знать свой роантарэ необходимость, чужой — почет. Что как не обмен ритуальным узором могло подчеркнуть твою преданность? Ты без единой ошибки воспроизвел его роантарэ, нанес на оголенное тело Эссимара Ан’Инарил, затем вплел в него свой личный узор. Подобное допустимо лишь супругам, но… разве я мог вас осудить?
Он принял твой дар.
Заключил союз, более ценный, чем пустой обмен клятвами и подписями на сухих пергаментах. Ар`Лидан и Ан`Инарил будут одним, как и вы. Несмотря на осуждение. Несмотря на традиции. Несмотря на старую вражду.
Думаю, тогда я и пришел к последнему и, пожалуй, единственно верному решению. Королем мне не стать, да и амбиции мои, как и детские обиды остались позади. Мне нравится стоять за троном, и я желаю лишь одного: служить. Не королю, но королевству! Раэлис забрал у меня крыло и любимую. Я забрал у него жизнь. Я бился за Альдан, я бился за тебя и Эссимара. Я всегда был неотступной тенью, но…
Аммирай Ар’Лидан, ты примешь меня как друга и брата?
========== Смерти нет ==========
Пустота.
Ничего…
Сначала. Потом все стало меняться. Странно. Непривычно. Непонятно. Кто он? Он ли?.. Безмолвный дух замер, очарованный собственным незнанием. Он кем-то был. Давно? Возможно. Только сегодня? Тоже возможно. Понятия «вчера» и «когда-то» еще не утратили смысла, однако само чувство времени оставило его. Это сбивало с толку. Впрочем, куда больше смущало иное. Он помнил руки, ноги, крылья, лицо. Помнил ощущения, которые они дарили ему. Чувство причастности, существования, наличия. Теперь была только невесомость и легкость. Он осмотрел черноту вокруг, отчетливо понимая, что видит не глазами, а… всем собой?
Пустота менялась. Предел преображался под его взглядом. Подстраивался под… него? Под то, как он — бестелесный дух — того желает. Это зачаровывало не меньше черноты, что окружала в самом начале. Дух смотрел. Наблюдал. Мир менялся и менялся. Краски смешивались, как на палитре. Взаимосвязь. Дух знал, что от того, каким он увидит мир — Предел — таковым он и станет сам.
«Жаждущий зреть тьму — сам преисполнен тьмы. Жаждущий зреть свет — наполнится им до краев и воссияет сам…»
Пафосные слова. Наверное, даже чересчур. Впрочем, в них дух уловил смысл. Подсказку.
Он захотел вспомнить. Отыскать свой свет.
Пустота не прекращала своих метаморфоз, однако некоторая ее часть уже обрела постоянство. Витражи. Цветное стекло. Подвижное, полное воспоминаний. О да, так он в другой жизни представлял свою память!
Движение вперед. Легкое прикосновение. Все это было лишь условностью, привычкой, ибо в Пределе не существовало ни расстояния, ни тверди, ни плоти, ни иной понятной человеку (эльфу?..) материи.
Воспоминание ожило.
***
Его звали Калеанан. Ему не исполнилось еще и сорока лет. Иные люди в эти годы уже мнят себя стариками, а эльфы… что ж, по людским меркам он был бы немногим старше шестилетки. Чужое место. Чужой замок. Чужой Дом. Отец привез его в Синон — город-крепость Дома Ан`Инарил. Оставил.
Он сказал, что теперь Калеанан будет жить и учиться здесь, что станет первым грифоньим всадником из Д`Вердант, велел быть сильным и послушным, не бояться. Не получалось. Совсем не получалось! От стылого воздуха верховий Белых гор болела грудь, от грифоньего клекота закладывало уши и подгибались колени. Впрочем, хуже всего было одиночество.
- Ты Д`Вердант? - голос: звонкий, мальчишачий.
«Эссимар?» - в удивлении всколыхнулся дух. Узнал. Вспомнил. Закипел в радостном трепете!
- Да… - тихий голосок, его — Калеанана — голосок. Такой робкий!
Синие глаза напротив. Волосы цвета бледного золота. Лазурная туника. Калеанан отчетливо и ярко впомнил каким был в тот день Эссимар. Немного старше и много выше, он смотрел на гостя из Д`Вердант с живым интересом, напоминая грифоньего птенца перед убиенной добычей.
- Я — Эссимар! - скалясь в веселой щербатой улыбке (молочные зубы, похоже, уже начали уступать коренным), представился юный Ан`Инарил.
Калеанан кивнул. Со словами он не находился. Впрочем, Эссимара это ни капли не смутило.
- Отец сказал, что мы братья, и что он будет учить тебя! - звенел его высокий голос. - Это правда?
Калеанан снова почувствовал тот испуг, что испытал века назад, когда состоялась эта встреча. Его детское сердечко сжалось. Холодный пот проступил на загривке, а в голове засвербели и закружились десятки разрозненных мыслей. За ними Калеанан никак не мог услышать голоса здравого рассудка, что говорил, мол, ты зря боишься его, он же совсем не выглядит враждебно!
- Двоюродный брат, - осторожно поправил Калеанан, а на «учить» только кивнул.
- Здорово! - выдал Эссимар, сияя. - Значит я твой старший двоюродный брат! - заявил он.
Калеанан лишь пожал плечами. Что-то говорить он по-прежнему не решался.
- Ты какой-то странный… - вдруг заметил Эссимар, а Калеанан тут же сжался, ведь «странный» в те юные годы казалось ему равносильно «плохой».
- Что с тобой? - спросил Ан`Инарил прямо.
Калеанан молчал. Он лишь сильнее сжался. Зажмурил глаза. Непрошенная влага потекла по щекам. Громкий всхлип вырвался из груди. Пожалуй, все это: слова, знакомство, чужое место и чужие эльфы; было уже слишком для его нежного ранимого сердца.
Неожиданность.
Удивление и непонимание.
Тепло.
Калеанан обнаружил себя в объятиях: крепких и утешающих.
- Не бойся, - Эссимар прижал его к себе, закрыл плечом от всех невзгод и страхов. - Я защищу тебя! Я же твой старший брат!
***
Воспоминание поплыло, развеялось. Внутри будто бы шевельнулось что-то… что-то живое. Дух в жадном порыве тронул еще один цветной осколок.
***
Тяжелое и безрадостное молчание. Князь Эйлинтар был мрачен, как никогда. Эссимар тоже повесил голову. Нахмуренные брови выдавали его неудовольствие, взгляд — задумчивость. Калеанан чувствовал вину: горькую и едкую, как плевок виверны. В тот день (вернее, в предшествующую ему ночь) юноша впервые начал сновидеть. Безумие красок, всепоглощающая Пустота, сотни и сотни тысяч глаз: широко распахнутых, не знающих сна. Голоса. Шепоты. Коварные посулы. Демоны искушали уже тогда.
- Тебе придется вернуться в Ветреный Пик, - наконец подал голос князь Эйлинтар. Он был суров больше обычного.
- Тебе нужен учитель… - продолжил.
- Но ты его учитель, отец! - Эссимар не сдержался.
Калеанан глянул на друга… брата и обмер. Сердце его сжалось в жестоком сожалении. В синих глазах Эссимара стояли слезы.
- Ему нужен другой учитель, - с небывалым терпением начал князь. - Ему нужен не грифоний всадник, а маг…
- У Ан`Инарил много магов! - не сдавался Эссимар.
- Ему нужен маг, который смыслит в сновидстве, - закончил Эйлинтар. Его невозмутимость совершенно не уступала упрямству его же сына.
Эссимар судорожно выдохнул. Похоже, слезы душили его все сильней и сильней: