Тем временем он уже повторил свои обязательные будничные ритуалы. Вот – встретил однокурсников, вот – произошёл короткий разговор с Варей , вот – аудитория и начало первой пары по культурологии. Всего в каком-то даже спокойном ритме прошли четыре пары. Дальше, крепко обняв возлюбленную в знак прощания до вечера, Макар побежал быстрее всех остальных домой, чтобы там подготовится к работе, переодеться и поесть. Его днями на стройке были вторник, четверг и суббота. Трудоустроился там Шпякина чуть более двух недель назад вместе с одним своим товарищем. Ни маме, ни девушке, такая работа не нравилась. И всё-таки парню казалось, что как полноценный мужчина он обязан приносить деньги в дом. В пять часов Макар встретился с Колей, своим товарищем. Николай, откровенно говоря, был беспредельным хулиганом. В отличие от друга, он до сих пор оставался участником правых движений и всё звал эти годы Шпякина назад, фальшивыми благими намерениями оправдывая кощунственные деяния.
– Здарова! – ехидно улыбаясь, произнёс, покуривая сигарету Николай.
Высокий блондин, с блёклыми зелёными глазами, ещё с трёхдневной щетиной, мог походить в ту секунду на персонажа из разных мифологий, столь дьявольским казался взгляд его. Макара, стоит сказать, это отнюдь не смутило:
– Здарова, друг. – ответил Шпякин
Они пожали руки и буквально пол минуты спустя показалась нужная газель.
***
– Вот скажи-ка мне, – начинал некурящий, впрочем, воспользовавшийся перекуром для беседы с приятелем Макар. – тебе жизнь на что дана?
– В каком этом смысле?
– Ну ты сейчас, например, чем занят? Ты не учишься, скоро армия в дверь стучать будет, каждой ночью разная подруга, образ жизни – скверный. Этих иммигрантов бьёшь на досуге, так сказать.
– Друг, это моя зона комфорта вообще-то. Каждая из новых подруг меня любит, что касается учёбы, то там я удовольствия не получаю. А приезжих ты и покруче меня раньше избивал. К-слову то, было неплохим антистрессом, зря ты ушёл.
– Подожди, а жить? Семья, дети, искусство в конце концов. Ты планируешь оставить после себя что-то?
– Макар, мой наивный романтик, в своих размышлениях я давно пришёл к одной простой вещи: всё – бренно, всё – сон в некотором смысле. Хотя, ты голову не забивай, счастливый человек.
– Ну как-же?! Достоевский, Гоголь, Маяковский – они и всё созданное ими тоже сон?
– Посмотрим, все мы ответ на твой вопрос когда-нибудь узнаем.
– То есть..
– Вы хрена-ли там расселись лентяи! Я вам за чё плачу, чтобы вы папиросами баловались на скамейке?! – перебил Макара начальник парней, – Бегом быстрее, песок сам себя не переносит, стены не построятся!
Ближе к семи часам они закончили и попрощались. Держа в руках гонорар в размере пятиста рублей Макар спешил домой. Он помнил, что договорился встретится вечером с Варей и немного поработать над имеющимися музыкальными записями. Однако, беспокоило его отнюдь не это. Каким-то мощным хватом в голову парню вцепились слова Николая. Окруженный ими, Макар и не заметил как добрался до дома Варвары. Затем, Шпякин позвонил в домофон, та вышла и под руку они отправились на студию. Пускай, домашнюю, толком не оборудованную, с микрофоном поставленным в шкаф для звукоизоляции, старой гитарой и единственным ноутбуком – вряд ли кто-либо поспорил бы, что их счастье являлось поддельным.
– Слушай, Варь, а давай короче опять припев попробуем? Чуть в громкости прибавишь может?
– Ты действительно, можешь испортить хорошую песню! Шпякин, ты текст песни послушай. Я кричать тебе буду здесь?
– Ради меня хотя бы попробуй.
– Только.. только один раз.
И полилась песня, и словно по венам обоих:
“Неизвестный писатель
Сидел за столом.
Бесконечный мечтатель
Слагал об одном.
Те глаза, та наивность
И тот силуэт
Он писал нарочито
Любимый портрет.
Его книга
Останется здесь навсегда.
На столе
Поздней ночью, у окна.
И в той книге
Будет один персонаж.
Ведь, любил тот писатель
Лишь единожды. Раз..”
Когда Варвара закончила, ещё пару минут (минимум) у Макар не получалось подобрать слова, для объяснения того, насколько нежно звучала каждая строчка в исполнении его возлюбленной.
– Прекрасно.. даже нет – гениально. У меня, верно, нет слов. – Проговорил с заметным трепетом Шпякин.