«Такое чувство, словно я вернулась к тому, с чего начинала. — Мрачно скривила губы я. — Только отношение кардинально изменилось. Раньше я бы горевала, скрывшись от всего мира, а сейчас… Сейчас всё иначе».
Когда я очнулась и взглянула в зеркало, то увидела перед собой тоненькую, красивую женщину, приятно сложенную, с красивыми чертами матового личика. С густыми бровями, нежным румянцем, выразительными глазами и аккуратными, маленькими губками. В зеркале на меня смотрела опрятная, приятная особа, цветущая молодостью и красотой. А шрам и слепота, обрамляющие её лицо, ничуть не уменьшали природную притягательность. Я ещё долго всматривалась в черты лица, словно видела себя впервые, ярко улыбалась и звонко смеялась. В тот момент я неожиданно ощутила себя самой желанной и прекрасной.
«И петь хотелось, и танцевать, и любить, и дышать совершенно иначе. Словно вся радость, сидевшая во мне, приумножилась в несколько раз и излилась наружу, — думала я. — Такие чужие, совершенно не мои чувства, но одновременно родные, словно я много лет кипела только ими, — незнакомые ощущения, закравшиеся в мою душу, толкнули взять давно забытую коробку с дорогими подарками, принадлежащими предыдущей Мэй Кавасаки. Облачиться в богатейшее алое кимоно, да окрасить губы красной краской из лепестков роз и сафлора — бэни. — Я такая красавица! Такая лёгкая, воздушная, готовая в любой момент вспорхнуть и показать себя миру!»
Моё поведение не пестрило пошлостью, но притягивало взор своей изящной элегантностью, которая неожиданно заиграла во мне после пробуждения. Многие охотники, когда завидели мои стремительные преображения, отнеслись к переменам с настороженностью. Но я всё ещё была их верным товарищем, и никто не мог сказать что-либо против.
«Правда, не совсем простым!» — думала я, вспомнив, как меня окружили мистические тени, принадлежащие Матери. Тогда я не ужаснулась, наоборот, вскинула голову и спокойным голосом раздала приказы, словно делала это всю жизнь. Приспешники не воспротивились — только радостно заулюлюкали и закружились в воздухе. Будто перед ними стояла не Мэй Кавасаки, а её величество Мать, самая настоящая королева грёз. А, может, я и стала ею? Новой повелительницей сновидений? Успокаивало только сердце, горячо бьющееся в груди, с каждым стуком напоминающее, что во мне оставалось нечто человеческое.
«Одним только небесам было ведомо, какая сила сокрыта во мне, — подумала тогда я и неожиданно для себя решила, что никому не расскажу, кем стала на самом деле. — Я не знаю, что со мной случится, если правда всплывёт наружу. Будут ли ко мне относиться, как к прежней Мэй?»
Вместе с детской игривостью в мой ум начало проникать более тёмное, зловещее чувство, толкающее сторониться человеческого рода, ослабляющее веру в близких и внушающее непривычную осторожность. Словно нечто невидимое, стоя позади меня, жадно нашёптывало на ухо новую истину:
«Посмотри, сейчас ты им расскажешь всю правду, а завтра они привяжут тебя к столбу, как ведьму, и сожгут в адском пламени!»
Откуда во мне были эти мысли? Раньше бы я о таком и думать не посмела, а сейчас не просто верила, но и стала придерживаться таинственного замысла — держать всё в строжайшем секрете.
Тяжёлый вздох сорвался с моих уст.
Я скучала по Кёджуро — прошло четырнадцать дней, но он так и не проведал меня, словно избегал встречи. Зато дядя и глава дома Ренгоку, Шинджуро, ежедневно пытались выломать дверь в больничную комнату. Но душевная Шинобу, опасаясь за моё здоровье, из заботы и вредности не подпускала гостей ко мне. Ещё она говорила, что до того, как я проснулась, Кёджуро и Санеми были частыми гостями в моей комнате. Стоило мне прийти в себя — след их простыл.
Если Санеми сторонился меня, и холод его был понятен, то Кёджуро вызывал бурю негодования. Кто-то завистливо шептался за спиной, что мужчина нашёл себе женщину. Другие говорили, что он серьёзно ранен и проходил длительное восстановление. Я решила не гадать и узреть всё лично, слёзно вымолив у Шинобу возможность покинуть поместье. Ответственная мечница внутри молодой женщины бушевала, когда любящая подруга — сердечно понимала. Этим вечером одержала победу вторая сторона Шинобу. Поэтому я тихонько выпорхнула из поместья бабочек и понеслась через оживлённую полосу рынка, хитро пообещав, что вернусь до рассвета.
Когда я дошла до поместья Ренгоку, ночь пришла ко власти, захватив каждую улочку и одинокий уголок дома. У центральных ворот я встретила знакомую фигуру, в которой узнала своего возлюбленного. Сердце моё радостно заворковало от счастливой удачи и долгожданной встречи с желанным мужчиной.