— Похоже, тебе, leille, стоит продемонстрировать, сколько во мне жизни! — хрипло прошептал он мне на ухо и потянулся рукой к повязке на глазах.
Я плотно зажмурилась. Если он увидит мои глаза — нам конец! Мне и Фирласу! И Элми!
Предплечья жгло от скопившейся в рунах силы. Я едва сдерживалась. Горячее дыхание обожгло кожу на шее, и я непроизвольно вздрогнула, мысленно моля предков об избавлении.
И, похоже, меня услышали! Железная хватка вдруг ослабла, руки исчезли, и я в недоумении открыла глаза.
На поляне в двух шагах от меня стоял Фирлас, прижимая узкий кинжал к горлу собственного брата. В золотых глаза метался безумный огонь.
Я знала этот взгляд. За ним обычно следовало неконтролируемые разрушения и море крови.
Его нужно было остановить!
До боли сжав кулаки, чтобы заглушить страх, я шагнула вперед.
— Фир! Mie aine, остановись! — как можно более мягко попросила я, продолжая приближаться к эльфам.
— Он хотел забрать тебя, Йена! — хрипло ответил он, и металлические нотки в его голосе не предвещали ничего хорошего. — Он нарушил закон!
— Меня никто не заберет! — поспешила заверить я и мягко положила ладонь на руку, в которой был зажат кинжал. — Никогда! К тому же, ты еще не получил амулет. Глупо было бы убить его сейчас!
И это сработало! Фирлас оттолкнул от себя брата и опустил руку с кинжалом. Я поспешила обнять его, а зеленоглазый эльф лишь зло прищурился и, не говоря ни слова, растворился в тенях. Проводив его немигающим взглядом, мой aine выдохнул, брезгливо бросил кинжал и зарылся носом в мои волосы.
— Прости меня, mie loena! Я должен был разыграть вчерашний спектакль, чтобы вывести его на чистую воду. Не думал только, что так сильно тебя испугаю. — прошептал он.
Я попробовала было отстраниться, чтобы заглянуть в его глаза, но он мне не позволил. И я знала почему. В такие моменты он боялся показывать свое лицо, боялся выглядеть слабым. Мой вспыльчивый, скрытный, немного сумасшедший, но такой любимый мужчина! Сейчас я готова была простить ему что угодно. Одним словом, он развеял образовавшуюся сердце пустоту, заполнив его собой. От былого чувства одиночества не осталось и следа.
— Фир, — тихо позвала я, — Он сказал правду? Ты и правда собрался воевать с людьми?
Он громко выдохнул мне в шею и покрыл ее нежными поцелуями.
— Сначала собирался… пока не услышал твои слова. — прошептал он, — Теперь не уверен. Мы, и правда, призраки. Все мы. Но в отличие от них, я хотя бы смог вырваться в мир и даже приспособиться к нему. И в этом тоже твоя заслуга.
Мы медленно опустились на траву, не разжимая объятий. Я удобно устроила голову у него на плече, а он качал меня, будто ребенка, и говорил, говорил без остановки, будто торопясь выплеснуть наболевшее.
— Поначалу нас было много — сотни деревень, тысячи воинов — fierre. Мы были молоды, сильны, самоуверенны! И это нас сгубило. Один за другим мы умирали в мелких стычках с k’sheven, но все равно настойчиво продолжали войну, не считаясь с потерями. А затем все изменилось. Нас становилось все меньше, дети перестали рождаться, многие вольные отряды превратились в банальных бандитов, другие ушли к лесным племенам в поисках спокойной жизни. Те, кто остался, всеми доступными способами старались сохранить осколки культуры, искусства, славы наших предков. Правда, получалось и рук вон плохо… Шли годы, складывались в века, и мы все больше старели и уставали. Мы умирали изнутри! Месть заменила нам жизнь и однажды, собравшись вместе, мы поняли, что продолжать так невозможно. Тогда было принято решение о последней битве, на которую должны были выйти все без исключения allarie, чтобы с честью погибнуть от руки заклятого врага. Тогда, я ушел искать дракона, чтобы забрать с собой как можно больше врагов. А потом… — он на миг прервался, чтобы поцеловать мою макушку, — потом появилась ты, и весь мой мир встал с ног на голову. И я ожил! Ты не представляешь, себе, mie loena, какое это удивительное чувство — оживать, когда уже похоронил в себе все светлое. А теперь, похоже, ты умудрилась оживить и моего братца. Заешь, он ведь последнюю сотню лет вообще не интересовался женщинами! А тут ты… и он стал на себя не похож! Но он хитер! При первой вашей встрече он, и правда, не нарушил закона, потому так важно было вывести его на чистую воду. Пришлось устроить тот спектакль! Если ты еще сердишься…
Он замолчал, когда я приложила к его губам пальчик и улыбнулась.
— Знаешь, — промурлыкала я ему на ушко, обвив руками крепкие плечи, — тут неподалеку есть чудное озерцо. После ночи любви всегда так приятно окунуться в прохладную воду!
***
По словам Фирласа у нас было еще несколько дней до того момента, когда его брат определиться с местью и начнет воплощать ее в жизнь. Пока этого не случилось, нам стоило бы разузнать, где хранится амулет, украсть его и убраться восвояси. Этим мы и занялись.
Элтас на горизонте не появлялся, предоставив нас самим себе. Приближался праздник Lithha — день летнего солнцестояния, который эльфы привыкли отмечать с большим размахом. Деревня буквально гудела от приготовлений. Радостные девушки сновали туда-сюда с березовыми ветками, мужчины готовили площадь к танцам. В частности, рядом с каменным помостом правителя появилась чудовищных размеров бочка с летним молодым вином, навес и столы для угощений. Все это было щедро украшено зеленью. В центре круглой площади был сложен огромный костер.
Элми тоже с головой окунулась в приготовления, поддавшись ностальгии по давно покинутой вольной жизни. То и дело она вытаскивала меня в лес за травами, грибами и ягодами. Честно говоря, мне нравились наши походы, в которых я хоть на несколько часов могла забыть о мрачнеющем с каждым днем Фирласе, его мстительном брате, и конечной цели нашего путешествия.
Во время одной из таких прогулок, я и увидела их — всадников в черном, тенями скользивших по летнему лесу. Почти бесшумно они проезжали мимо, неотличимые от призраков. К седлам коней были приторочены набитые добычей сумки, а позади отряда шло несколько навьюченных товарами мулов. С ужасом, я увидела на одном из всадников ожерелье из отрезанных человеческий ушей. Представив, как именно он их добыл, я с трудом сдержала позывы к рвоте.
— Fierre, — прошептала мне на ухо враз побледневшая Элми. — Привезли много добычи, а значит останутся в деревне как минимум на пару недель. Берегись, mie viranas, у вашего врага только что появились могущественные союзники.
По возвращении в деревню, я застала в доме мрачного, словно туча Фирласа. Он уже был в курсе возвращения своих бывших соратников и как раз собирался на встречу с ними. Как оказалось, не всем лисам нравился Элтас. Мой aine собирался склонить на свою сторону хотя бы нескольких бывших друзей, чтобы чувствовать себя в безопасности. К тому же, чтобы добыть амулет, нам могла понадобиться любая помощь.
Дело в том, что Дело в том, что Элтас категорически отказался отдавать амулет, мотивируя это те, что безделушка была единственной памятью об отце. Он хранился где-то в доме, в надежном тайнике. Узнать это не составило труда. Раздутое самодовольство не позволило Айрасу промолчать о такой, досаднейшей для его брата, подробности.
Тайник был зачарован и мог быть открыт лишь хозяином, либо сновидцем с помощью сильнейшей магии. Но, проблема заключалась в том, что весь Галадоин был очищен от духовного присутствия. Сделано это было намеренно еще при основании деревни, чтобы исключить в ее стенах любое колдовство. То есть сейчас мы с Фирласом были бессильны, как котята.
Конечно, у меня были наполненные силой руны, но нормально пользоваться ими я так и не научилась. С их помощью легко можно было устроить мощный взрыв или бурю, но сделать что-то мелкое, да ту же сосульку, к примеру, никак не получалось. Для тонкой магии нужны были духи.
Обдумывая ситуацию, я отрешенно наблюдала, как мой aine приосанился, нацепил на лицо холодно-равнодушную мину и поцеловав меня на удачу, направился на встречу. Я же принялась задумчиво мерять шагами нашу небольшую спальню. Наконец, немного притомившись, плюхнулась на мягкую пуховую перину.