Надо было кому-то поплакаться, а плакаться было некому. Мать давно умерла, друзьям его брак казался счастливым, а Павлик и так всё понимал.
В этот момент Сурганов ощутил, что весь мир как-то зыбок и зависит от того, как о нём расскажешь. Когда он хвастался перед друзьями, он ощущал себя совершено счастливым и верил каждому своему слову. А вот теперь был ужасно несчастен.
Асфальт уже кончился, и они свернули на лесную дорогу.
Куда-то сюда ходили соседи за козьим молоком и сыром. Сурганов подумал, что вот хорошо бы принести жене сыра. Кажется, она его любит.
И они свернули на козью ферму.
Дорога была пустынна. Сурганов шёл, руководствуясь интуицией. Время от времени он заглядывал в телефон, но с раздражением вспомнил, что забыл его зарядить. Экран свернулся, как небо в известном пророчестве, и потух. Вот всё было нескладно и нелепо, как сама его жизнь.
Только Павлик шагал как ни в чём не бывало.
Наконец они вышли к длинному дому, судя по всему живому только наполовину.
Дом стоял под гигантским раскидистым дубом. Никаких коз рядом не было слышно.
Это явно была не ферма, но Сурганов решил спросить хоть кого-то.
Он первым ступил в сени. Тут было прохладно и по крайней мере не чувствовался сиротский запах запустения.
– Есть кто живой? – спросил он тьму.
Что-то зашуршало.
– Эй, хозяин… – произнёс он тоном ниже.
Ему никто не отвечал.
Он осмотрелся. В большой комнате из стены торчала половина печи, а в углу стоял стол. Над столом на стене едва различались иконы.
«Кажется, никого нет», – подумал Сурганов и тут увидел глаза, что смотрели на него не мигая. За печкой стоял человек.
Сурганов непроизвольно сжал руку сына крепче, но Павлик ничуть не испугался.
Всмотревшись, Сурганов увидел, что за печкой стоит старик.
«Сумасшедший, – решил Сурганов. – Нужно скорее отсюда убираться».
Но старик не двигался и, кажется, сам испугался.
Вдруг Павлик стал дёргать его за лямку рюкзака. Рюкзак пришлось снять, и Павлик сноровисто туда полез. Порывшись, он вытащил гигантское яблоко и, ничуть не боясь, отдал его старику.
Тот сделал первое движение за всё это время и, не сходя с места, принял подарок.
Больше Павлика тут ничего не интересовало, он снова дёрнул отца за руку: дескать, пойдём.
Они вышли в летнюю жару, будто ступили наружу из погреба. Сурганов ещё долго отогревался, шагая по дороге под палящим солнцем. Вдоль дороги берёзки, оттого лес казался светлым и праздничным, как скатерть накануне детского праздника. Нагретые солнцем листья пахли, как веник в бане.
За лесом слышались выстрелы. Заревела какая-то боевая машина, но сразу утихла. Там стояла воинская часть, и поворот к ней был обвешан запретными знаками.
Видимо, там были учения, потому что стреляли много и долго. Сначала палили из автоматов, а потом начал работать тяжёлый пулемёт. Он стрелял длинными очередями, так что Сурганову даже в отдалении было тревожно. Он надеялся, что всё у солдат устроено так, что они даже случайно не попадут сюда, в двух путешественников. Но тут уж на порядок надейся, а сам не плошай.
Что-то вдруг взорвалось, да так, что дрогнула земля под ногами.
Из-за всего этого путешественники прибавили шагу и быстро миновали стрельбище.
Теперь они снова попали в лес, но уже плотный, еловый.
Довольно далеко отойдя и от страшного дома, и от запретной зоны, они увидели девочку, сидящую в тени. Рядом бродила огромная собака, что-то ища в траве.
– Не бойтесь, – закричала им девочка. – Серкан мирный, он вас не тронет.
Два путешественника сели рядом.
– А кто это живёт в доме под дубом?
– А! – весело сказала девочка. – Это милиционер заговорённый.
– То есть как?
– А он подслушивал, вот его и приговорили там стоять.
– Ну-ка рассказывай, а мы тебе вишнёвого соку дадим, – сказал Сурганов.
Девочка взяла пакетик, сноровисто проткнула дырку в его боку соломинкой и вмиг высосала весь сок.
– Итак, – начала она. – Он там стоит, ничего не ест и не пьёт.
– Мы ему яблоко дали.
– И он взял? – Девочка вылупила глаза, будто услышала что-то невероятное. Она даже чуть отсела, но, вмиг успокоившись, сказала: – У нас с этим домом чудеса такие, что мальчикам на метле не снились. Это давно началось, ещё при Сталине, когда Гагарин в космос полетел.
– При Хрущёве, – машинально поправил Сурганов.
– Да какая разница? – И девочка продолжила: – Тогда верить в Бога запретили, и по деревням ходили милиционеры и проверяли, не верует ли кто. И вот однажды люди заметили, что в Козлином урочище дом заброшенный, а в нём огонь зажигается. Сразу написали куда следует, и тогда из КГБ к нам прислали милиционера, чтобы он сел в засаду и смотрел, кто из верующих придёт, чтобы сразу арестовать.