Когда он увидел ее лежащей на полу в прихожей, сердце его ухнуло и оборвалось в предчувствии одиночества.
Однако, мама была жива.
- Сына, — сдавленно произнесла она, когда он присел рядом и взял ее за руку. — Сына. Плохо. Плохо!
- Сейчас!
Он подхватил истощенное невесомое мамино тело, отнес на кровать, бережно уложил.
- Сына! Умру! Сына!
- Сейчас… Сейчас…
Она смотрела на него почти осмысленным взглядом, который вот — вот, через несколько секунд, должен был вновь стать пустым и отсутствующим.
И пока золотистые кристаллы снука перетекали из шприца в вену, на которой не оставалось уже живого места, Кит избегал смотреть в ее глаза.
Небольшая пауза.
Инъекция вакцины в другую вену…
Спи, моя хорошая. Спи…
И снова нужно было искать снук для мамы, на сегодняшние вторую и третью дозы. Потом на завтра. На послезавтра. На всегда.
Вакцина Эрджили ничего не давала. Конечно, врач предупреждал, что у мамы слишком большой стаж, что вакцина еще только в начальной стадии разработки, что быстрого результата ждать не следует, что его может и вообще не быть.
Похоже, что последний вариант бьет все остальные.
«Стабильное состояние — это уже прогресс» — говорил цыган. Ну да, да, обычно снукеры медленно и неуклонно проваливаются в безумие и смерть. Мамино же состояние, кажется, не изменилось за последние месяцы. По крайней мере, Кит не видел никаких признаков прогрессирующего разрушения личности. Впрочем, разрушать было уже, кажется, нечего…
Так может быть, хватит уже, а? Хватит мучить маму и мучиться самому, глядя, как родной тебе человек день за днем проводит в постели с безумной маской на лице, в состоянии то ли сна, то ли растительного безразличия ко всему?!
Больше всего в такие минуты ему хотелось убивать. Убивать снукеров, убивать торговцев снуком, убивать всех, имеющих отношение к «Снуксил». Убивать, убивать, убивать, планомерно и не считая жертв.
- Сына…
Он вздрогнул от неожиданности, посмотрел на мать, как на человека, вернувшегося с того света.
- Мам?
- Сына…
Рот, растянутый в напряженной улыбке, неспособен был произнести половину звуков.
- Сына уой, уэй иня. Уэй. Иня.
- Что? Я не понимаю, мам!
- Уэй. Уэй иня. Я не хочи.
Он затряс головой в отчаянии, он готов был биться о стену. Мать впервые за время «болезни» что — то говорила, что — то осмысленное. А он ничего не мог понять.
- Уэй, сына, — продолжала она, но голос ее уже затихал, глаза медленно закрылись. Она неудержимо проваливалась в сон. — Уэй…
Последнее слово завершилось тихим посапыванием и хлюпаньем слюны, всегда скапливавшейся в незакрывающемся рту…
На тридцать восьмой Кит не удержался — достал прихваченный на всякий случай телефон Хилмана, включил. Сеть была почти неуловимой, но она была. Он зашел в ближайший пустынный подъезд, чтобы не маячить на улице, поднялся на самый верх. Раз семь или восемь пытался вытянуть из памяти шифр телефона Эрджили, расшифровывал тут же, вводя полученные цифры, но раз за разом попадал черт знает, куда.
Наконец, после нескольких долгих гудков, он услышал знакомый голос.
- Фармакология.
- Это Макдауэл. Мне нужен Эрджили.
Минутная пауза.
- Эрджили слушает.
- Эрджили! Это Кит. Эрджили…
- А — а–а, бахтало, моро. Что это у тебя голос такой? Случилось что?
- Случилось, Эрджили! Мама, она…
- Что такое? — встревоженно перебил цыган. — Что — то не так?
- Да нет, Эрджили! Слушай, она сегодня заговорила со мной! После инъекции. Понимаешь, вчера я… В общем, так получилось, что вчера я оставил ее без вечерней дозы. А сейчас, когда пришел к ней, она лежала на полу… Я думал она сломалась. И вот, после инъекции, она сама заговорила со мной, Эрджили!
- Ты уверен?! — цыган, кажется, даже подпрыгнул на своем стуле, на котором вечно сидел за лабораторным столом.
- Да, да! И она назвала меня «сыной». Такого не было с тех пор, как ее заразили. Да что там, она называла меня так в детстве и юности. Ты понимаешь?! Только я больше ничего не понял — речь очень неразборчива. И она уснула через минуту, как обычно.
- Слушай, друг, мне бы посмотреть ее, а?! — загорелся цыган. — Устроишь мне это?
- Конечно, Эрджили, ты еще спрашиваешь!
- Шумрэ (отлично). Тогда давай договоримся на следующую дозу.
- Да. Я буду у нее в час.
Кит продиктовал цыгану мамин адрес, отключил мобильник и почти бегом вернулся домой, где застал Джессику уже вставшей, умытой и разогревшей остатки вчерашнего риса. Она посвежела, чуть оттаяла от холодного ужаса минувших трех дней, была по — домашнему тепла и спокойна.