Однажды он заметил ей:
— Ты похожа на меня, ты не такова, как большинство людей. Ты — Амбапали, и только! У тебя, как и у меня, внутри есть тихое убежище, куда ты можешь уйти в любой час и чувствовать себя дома. Лишь немногие имеют это убежище, а могли бы иметь все.
Амбапали взглянула на него с улыбкой.
Дамодар замолк, и они предались любовной игре — одной из тех тридцати или сорока игр, которые знала Амбапали. Тело ее было гибко, как тело ягуара, как лук охотника. Тому, кто учился любви у нее, открывались многие наслаждения.
Со страстным нетерпением любовники щипали и царапали друг друга. Знаки в виде полумесяца остались вокруг пупка Амбапали, а кривая линия, называемая тигровым когтем, вспыхнула на груди Дамодара.
Долго играла куртизанка с Дамодаром, то привлекая, то отталкивая его, то беря его силой, обволакивая его целиком и наслаждаясь его мастерством, пока он не почувствовал себя побежденным и не почил в изнеможении рядом с нею.
Гетера склонилась над ним, долго глядела на его лицо, в его утомленные глаза.
— Ты лучший из возлюбленных, каких я когда-либо видела, — заметила она задумчиво.
И он ушел, потому что путь его лежал дальше.
А через много лет Амбапали, вспомнив стихи юного брахмана, написала свои строки:
Из старого, покрытого черными несмываемыми точками зеркала на Анастасию смотрела светлоглазая девушка в сари. Но она не знала тридцати способов любовных игр, не владела любовью как искусством. Любовь для нее — всего лишь „художественная самодеятельность“. Настя вспомнила, как когда-то Соумен посетовал: „Ваши девушки не умеют быть возлюбленными. Они быстро устают и засыпают.“ — „А ваши?“ — спросила Настя. „А наши любят всю ночь напролет“, — таков был ответ. „Ваши девушки любят с вечера до утра уже несколько тысячелетий напролет,“ — мысленно обратилась Настя к индусам. Но они не могут слышать ее, потому что в Индии уже долго длится ночь, и они заняты сотворением своего древнего искусства.
А вот Настасье не спится. Кофе и сигареты развеяли даже слабые намеки на дрему. В комнату бесшумно вплывал мутный свет, спутник всех женщин. В час полной луны все женщины становятся немножко ведьмами, а немножко — богинями. Она знала, что и египетская Изида, и греческая Артемида были божествами Луны. Ночью все женщины отсылают на спутник Земли свои души. И Селена учит их сиять отраженным светом. А собственно, чему еще она может научить? Где-то Настасья читала, что эти женские души сопровождают в ночных космических путешествиях души их любимых кошечек.
В этот одинокий вечер она чуть-чуть жалела, что не завела себе пушистую подругу, потому что кошечки очень скоро по характеру становятся точными копиями хозяек. Возможно, сближение происходит для того, чтобы легче было энергетически „подзаряжать“ этих самых хозяек? „Я, кошка, хожу, где мне хочется, и гуляю сама по себе“, — фраза, которая годилась и для монолога Настасьи Филипповны. Она тоже сберегла дикую натуру и независимость. Она никогда не будет принадлежать всецело кому-то одному.
Но в любой грядущий миг Настя не застрахована от того, что появится „тот, кто погладит“, кто скажет волшебное слово — и она все бросит и пойдет к нему. Но и тогда будет „гулять сама по себе“?
Над Марьиной Рощей висела белая, как серебряная монета, луна. И темные пятна на ее поверхности складывались перед Настиным взглядом в нечетко отчеканенное, но явственное изображение кошачьей мордочки. Может быть, эту монету отчеканили римляне? Ведь именно в их государстве кошка была символом свободы, кстати, вместе с богиней этой самой свободы Либертас.
Настя задумалась у институтского окна, глядя на то место, где недавно стоял Ростислав.
— Здравствуй, Анастасия, — услышала она.
Она повернулась на голос и увидела равнодушное лицо поэта Николая Холстинова, недавнего секретаря Московской писательской организации, а также известного наставника молодых на путь истинный.
— Здравствуйте, Николай Алексеевич.
Он колоритно улыбался — по правилам давно отработанного имиджа этакого купчика-мецената.
— Хорошо, что я тебя встретил здесь, в институте. А то, признаться, хотел вызванивать. — Он сделал паузу. — Дело у меня к тебе, Настя.