— Я знаю о существовании Восьмерки. Хватит пропаганды. Просто скажите, что хотите.
— Восьмерка? — спросила я.
Пон-сума посмотрел на меня.
— Восьмерное зеркало, — он указал на девушку. — Это Бен. Мы хафу, как ты.
Я помахала, раскачиваясь, чтобы он продолжал объяснение, а он решил, что это приглашение придвинуться ближе к папе.
— Восьмерка не знала, что вы еще полны сил, как и то, что у вас есть дочь, пока я не услышала от Кена, кого он везет домой, — сказала Бен.
«Постойте. Кен был в этом замешан?».
Папа не боялся. Скорее злился. И побледнел. И явно дрожал. Хотя тут не было холодно. Что Снежная леди с ним сделала? Я выдохнула, задерживая дыхание слишком долго.
— Вы не приберегаете латте в фургоне?
Бен посмотрела на меня как на безумную, но папа издал смешок.
«Не боится. Так он их знает? Он и Кен как-то это спланировали?».
Я похлопала по карману кардигана, проверяя, что телефон на месте. Они не пытались его забрать.
— Куда вы нас везете? — спросил папа. Значит, это не было его планом.
— На север, далеко от Совета. Там вы будете в безопасности.
Папа напрягся, сжал кулаки, стало видно белки его глаз.
— Нет! — он с воплем бросился на Бен. — Не везите меня туда. Кои туда нельзя!
Пон-сума вытащил черную аптечку и выхватил шприц с зеленой сияющей жидкостью. Как Кен в самолете.
Все быстро рушилось. Страх сдавил мои легкие.
— Хераи-сан, мы не навредим вам или вашей дочери. Если покинете Токио, увидите… — папа пробился сквозь руки Бен и сжал ее горло, заглушая слова.
— Папа!
Я сжала его тонкие плечи, но он удерживал Бен с силой, о которой я и не подозревала. Бен задрожала, бледнела, пот выступил на ее висках. Папа забирал у нее живой фрагмент, ел сон, чтобы уменьшить ее жизненную силу. Я не могла в это поверить, хоть ощущала эхо текущего жара там, где мои пальцы задели шею папы.
— Я видел сны мирового змея. Там была только боль, — пробормотал папа.
Пон-сума вонзил шприц в бедро папы. Со стоном папа отпрянул от Бен, оставив красные следы на ее фарфоровом горле. Он прислонился ко мне, мышцы его рук и ног ослабевали, предавая его из-за влияния препарата. Его веки опускались.
— Черная Жемчужина. Они везут нас к Черной Жемчужине.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
— Что такое?
Пон-сума сунул подушку под голову папы и уложил его на спину покачивающегося фургона.
— Простите, — сказала Бен. — Так будет лучше. Хераи Акихито нестабилен. И опасен.
— Идите вы.
Бен покачала головой.
— Так не должно быть.
— Куда вы меня везете? — я подняла руку, сжала пальцы как когти, как делал папа. — У вас есть еще такой шприц? Или отвечайте, или введите это и мне. Я хоть и хафу, но могу вырвать сны из ваших живущих тел и высосать ваши души!
Нужно запомнить эти слова на случай, если Кваскви меня взбесит. Если я вообще увижу Кена или Кваскви снова. Бен и Пон-сума не ранили нас, но с Иными я уже поняла, что не могла полностью доверять инстинктам.
— Хераи-мура! — сказала Бен. Она подняла пустые руки. — Никаких препаратов. Мы везем вас в Хераи-мура, — а потом добавила. — В место, где родился твой отец.
— Разве это не пяти сотнях миль севернее в префектуре Аомори?
Пон-сума кивнул.
— О, нет, я не поеду в этом фургоне до Аомори! Выпустите нас.
— Прости, — сказал Бен, — мой брат найдет нас, если мы остановимся близко к Токио.
— Брат.
— Кенноске — мой старший брат, — это ощущалось как еще одно предательство Кена, хоть он не участвовал в этом похищении, и он говорил мне в Портлэнде, что у него четыре сестры.
— Просто чудесно, — Кен и Бен. Если бы я так не устала, то фыркнула бы. Папа не боялся их, но боялся места, куда нас везли — его родного города. Это стоило обдумать, но Совет меня пугал, а Бен и Пон-сума хотя бы воспринимали меня как личность, а не оружие. Я не могла одолеть их в фургоне и отнести папу в Токио.
— Ты не пожалеешь, что поехала с нами. Обещаю. У Совета нет всех ответов. Дай нам шанс, — Бен склонила голову, глядя на меня с вопросом.
— Мне нужен кофе.
— Это я могу, — сказала Бен.
Но обещание было ложным. Синий пакет с кроликом, который она вытащила из угла, содержал только банки. Она протянула мне одну. Напиток со вкусом эспрессо. Это вызывало депрессию. У нее и булочка в банке была?
Банка никак не прогнала головную боль, но добавила бурление в желудке. Когда фургон добрался до шоссе, Бен прислонилась к стенке, сложила ладони на коленях и закрыла глаза. Я поглядывала с опасной на нее и Пон-суму, который сидел с прямой спиной рядом с папой. После долгой паузы Пон-сума открыл пачку крекеров и неспешно разжевал один. Он дал и мне пачку. Я смотрела на нее, все расплывалось перед глазами, пока я боролась с болью. Но моя воля была слабой, машина ехала спокойнее, и меня нагнала реакция на перелет. Глаза закрылись.