— Возьми мой сон, Кои. Пусть он вернет тебя ко мне.
Вода стала темнеть и сменилась зеленым мхом. Резкий запах хвои, старые листья рассыпались под моими лапами.
«Лапы?».
Я резко содрогнулась, и боль вспыхнула в моей шее. Мир кружился калейдоскопом красок, и медленно проступили силуэты деревьев. Кедры тянулись к небу, полному звезд, и я бежала, бежала…
Кен? Это был сон Кена, его глубокий фрагмент. Но как?
Сил на размышления не было. Река Черной Жемчужины еще текла вокруг пузыря фрагмента Кена, сплетенного вокруг меня. Я была Кои Пирс. Баку. Я должна была съесть этот сон или утонуть, и мой огонек потухнет навеки.
Я представила, как огонь внутри меня вспыхивает, как фейерверк Четвертого июля. Сдавленный вопль, но не мой — Кена, и я вдохнула, словно затянулась дымом, лес, бег, хвою. Я поглощала это в огонь, ощущала дух Кена, пока его сила перетекала в меня. Пузырь держался, река Черной Жемчужины текла сквозь нас. Боль в голове развернулась лепестками раскаленной агонии. Я дрожала, но держалась, горела.
Еще удары по щекам, в этот раз от них дергалась в стороны голова. Я отпрянула с возмущением и оказалась в пещере. Пон-сума сжимал меня за плечи, Кен лежал, сжавшись и дрожа, на полу. Хвост Черной Жемчужины хлестал над нами.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
— Рамусак Кех! — закричал Пон-сума мне на ухо.
Я отдернула руку от кожи Черной Жемчужины с усилием, которое пронеслось от ладони к сердцу, а потом к животу. Я словно оторвала язык от замерзшего фонаря.
— Твою налево! — я толкнула Пон-суму в грудь, и он отлетел по склизкому полу. Большой хвост опустился на Кена с жутким хрустом, слишком громким в темноте. Мое сердце сжалось. В голове был шум, давил на череп, мешал видеть.
Я замешкалась.
Крик боли Кена пронзил туман. Я потянула за рукава, скрывая ладони, толкнула чешую изо всех сил. Дракон подвинулся с приглушенным гулом. Я опустилась на колени, едва видя, потянулась пальцами к лицу Кена.
Крик прекратился.
— Нет, — выдавил сквозь зубы Кен, — не трогай меня.
Я отдернула руки в крови, прижала кулаки к своей голове, пытаясь прогнать давление. Так холодно. Почему было так холодно?
— Подвинь дракона, — сказал Пон-сума. Хвост закрыл выход. На четвереньках я подвинулась между черным комком, которым был Кен, и завитками зеленого света, где успокоилась Черная Жемчужина.
— Шикари шитэ, — сказала я. Держись. Паникуя, я сунула руку между ближайшей петлей и полом. Я содрогнулась, и сон Черной Жемчужины обрушился на меня потоком нагретой солнцем воды, и давление внутри росло. Огонь Кои пылал силой Кена, его сон про лес боролся с потоком Черной Жемчужины. Я подвинула петлю тела драконши изо всех сил, падая при этом. Я стукнулась затылком об пол пещеры.
Руки осторожно подняли мои плечи. Голос Пон-сумы тихо сказал:
— Понесем его вместе.
Я встала с его помощью, голова кружилась, перед глазами мелькал шум.
— Слишком опасно. Он ранен.
— Он умрет от гипотермии.
— Нет, — зубы Кена стучали так, что он едва мог говорить. — Кои нельзя…
То, что он хотел сказать, оборвалось от стона боли, Пон-сума схватил его плечо и поманил меня. Мы сжали предплечья, устроили Кена на своих руках, стараясь не задевать голую кожу. Он застонал снова, и звук терзал и мои без того пострадавшие внутренности, но его вес на моих руках был способом выпустить энергию, скручивающую меня.
Пон-сума смог держать Кена одной рукой, пока пытался открыть дверь. Дверь закрылась, влажный шорох беспокойной драконши звучал за нами, но она не преследовала нас. На середине лестницы Кен обмяк между нами как сломанная кукла. Пон-сума прислонился к каменной стене.
— Мурасэ-сан! Бен!
Ответа из тьмы наверху не было. Дверь была закрыта, прямоугольник света пропал, но тут хотя бы было тепло. Кен потерял сознание. Я склонила голову к его лицу, обрадовалась, ощутив его теплое дыхание щекой. Но я не могла радоваться долго. В голове бушевал страх, река Черной Жемчужины, удар ножом, ужас при виде хвоста драконши, опускающегося на тело Кена.
«Что произошло?».
Пон-сума застонал и пробормотал что-то на странном языке, на котором кричал до этого. Как же глупо. Кен умирает, а я думала о том, какой это язык? Нужно взять себя в руки!
— Почему так холодно?
— Юкико-сан. Эта пещера замораживает энергию, — сказал Пон-сума.
Не было времени думать об этом: нужно было поднять Кена. Нога Пон-сумы скользнула на чем-то мягком на верхней ступеньке, и он рухнул так сильно, что вес Кена остался мне. К счастью, стена не дала нам упасть сильнее. Я едва смогла удержать нас обоих, хоть во мне еще была одолженная сила от пожирания сна. Что-то мягкое парило в воздухе, потревоженное нашими движениями.