Кои-параноик понимала, почему Кен рисковал жизнью. Это было искуплением. В этом был смысл, но понимать я его стала только после яростного желания Улликеми заполучить солнце, злости Мангасара Хайка и жестокости Тоджо. Что-то нужно было сделать, и у меня были силы на это.
— Вперед, — сказала я и прошла сквозь камыши, Юкико и Кен — следом. Вода потрясала, становилась все холоднее. Не важно, я должна была двигаться вперед по камням и скользким растениям. Юкико холодно смотрела на Черную Жемчужину, но я не осмеливалась надолго задерживаться на ней взглядом. Я сосредоточилась на попытках ухватиться за ближайшее кольцо ее тела.
— Осторожно! — крикнул Кваскви сверху. Хвост драконши летел к нам с волной воды. Кен оказался передо мной с удивительной скоростью, отразил удар руками. С резким криком боли он пошатнулся и стал медленно падать, зажмурившись, лицо было бледным, как у Юкико.
Я схватила его за руку, а Юкико поймала скользкий край хвоста Черной Жемчужины и прижала его к моему голому запястью. На миг я успела ощутить, как ледяная рука прижимается к моей шее, запястье задела влажная наждачная бумага, и мир пропал, словно угас кадр в фильме.
Сон. Нет, два сна — Юкико и Черной Жемчужины — бились за главенство с тошнотворным танцем серого, белого и черного, а потом все сменилось приятной тьмой.
Белая паутина трещин появилась в нижнем левом углу и распространилась порывами холода и запаха озона по диагонали. Меня охватила тревога, я словно стояла на носочках и тянулась к последней чистой тарелке на верхней полке шкафа. А потом тьма разбилась, осколки разлетелись.
Я плыла в своей реке. Металлический запах гниющей плоти был в воде, мелкие силуэты мелькающей рыбы и теплое солнце были домом и спокойствием. Сильный взмах моего хвоста послал меня вперед в воде, и я вытянулась во всю длину с ритмичной гармонией потока. Тепло на спине вызывало во мне дрожь счастья, песнь расходилась от меня в стороны, проносилась по реке радостной молитвой Абке Хехе. Она точно отправит своих хищных пятнистых слуг подпевать мне воем.
Что же за продолговатая тень беспокоила рыбок впереди?
Впереди за поворотом река попадала в узкую долину, где осетры плавали как призраки, легкая добыча для ловкого дракона реки, но тень была не осетром.
Еще одна мысль появилась и поразила ясностью: «Кои знает это. Я — Кои».
Я замерла, мышцы сжимались на моей гибкой спине. Я плыла вслепую, закрыв двойные веки от удивления.
«Я — Мудури Нитчуйхе, а ты — баку!».
Я поднялась из воды и рухнула с взрывом брызг и удушающим облаком слизи, камешков и ила.
Время застыло. Частички ила в воде было смутно заметными, как и удивленный глаз рыбы, чуть не врезавшейся в мой нос.
А потом мир перевернулся, вихрь мешал дышать, схожие ощущения были на вершине американских горок, а потом снова проступила тошнота.
И холод. Сильный, въедливый, пробирающий до костей и роскошный холод. Белая идеальность покрытой снегом земли в ровном пространстве, где хватало места для дыхания и роста. Дразнящий ветер принес далекий скорбный вой волков, но они были небольшой помехой для этой роскоши в свете солнца. Я прижалась голыми пятками к твердому снегу, выдавливая следы ног во льду, раскрыла руки свистящему ветру, спутывающему мои длинные белые волосы…
Фрагмент Юкико? Как я…?
Огонь вспыхнул внутри, жар заставил меня сморщить нос с презрением. Я инстинктивно упала на землю, вдохнула сладкий запах снега, огромный вес задрожал, рассыпаясь, с рывком, терзающим все клетки моего тела. Я перевернулась на спину и посмотрела на безграничное синее небо. А потом небо закрыло такое бледное лицо, что его можно было не заметить в ленивом танце снежинок на ветру.
Юкико стояла надо мной. Не та Юкико, которую я встречала, а первобытная, которая явно стала вдохновением всех жутких историй про снежных дев. Распущенные белые волосы свисали колтунами на ее бежевую кожу. Ее щеки сияли лихорадочным румянцем, а глаза, голубые ледники, были лишены эмоций.
«Я в вашем сне».
Она кивнула. Я помнила ледяную ладонь на своей шее перед снами. Я села, отвлеченная знакомым видом своих ладоней. Руки Кои с неровными кутикулами и заживающими порезами от атаки в аэропорте. Это было ужасно давно.
«Вы схватили меня в реке, чтобы отдать свой сон? Зачем?».
Я встала, дрожа от ветра, хотя ровный огонь баку горел в моем животе. Морщинка испортила гладкий фарфор ее лба. Она прищурилась, пронзая взглядом.