Он вонзил шприц в запечатанный флакон и наполнил его. Лекарство хотя бы не мерцало зеленым в этот раз. Я вздрогнула от его осторожного прикосновения, когда он закатал мой рукав. Тоджо недовольно фыркнул. Игла уколола меня, и теплое облегчение полилось по моим венам, расслабляя мышцы, напряженные от ужаса, железная клетка на легких таяла. Я криво улыбнулась Пон-суме.
Кен сел на пятки, словно закончил бой. Он перегибал. Я была в порядке. Все было в порядке! Мне нравился шприц Пон-сумы.
— А теперь, — сказал старик в реке, — где Юкико-сама? Черная Жемчужина не будет тихой долго.
Я рассмеялась.
— Не подходи ближе, — предупредила я его. Ой, похоже, на английском. Кавано знал английский? Кавано был в опасной близости к тому, чтобы раскрыть, был ли он голым ниже пояса.
Штаны Тоджо зашуршали, он хотел снова схватить меня за воротник. Кто-то зарычал, тихий звук говорил о гневе, грозящем вырваться за край, о желании пролить кровь. Это был приятный юноша, с которым пытался завести отношения Кваскви. Я быстро заморгала, утреннее солнце блестело золотым на рыжей краске его волос. Если в вашем стиле были парни с мышцами пловцов, то он был довольно милым. Но сейчас он не был милым. Было опасно рычать на Тоджо.
— Хороший мальчик, — сказала я. — Хороший.
Один из черных костюмов Совета появился внезапно.
— Тоджо-сама, — сказал он. Его волосы были в виде шипов, как у Кена в Портлэнде. Я вздохнула. В Портлэнде было куда проще. Теперь все было сложным. Даже Кен! Я должна была переживать за Кена, но не помнила, почему. Я была слишком занята, глядя на плечи Кена. Это было куда приятнее, чем Пон-сума.
— У тебя мокрые колени, — сказала я черному костюму на английском. Мысли путались, и я не могла вызвать в себе японский. Тоджо напыщенно кивнул. Черный костюм шумно сглотнул. Ох, кто-то был в беде.
— Мы нашил Юкико-сама.
Кавано напрягся, гнев сделал его тело похожим на склизкого лысого человека.
— Как банановый слизень, — сказала я. Никто не смеялся.
Кен посмотрел на меня с тревогой.
— Милые мальчики не должны переживать, — сказала я ему. Тоджо повернулся и пошел за Костюмом по берегу реки к примятым камышам.
— Если Юкико пострадала, тебе не будет прощения.
— Это не его вина, — объясняла я Кавано. Мои губы казались тяжелыми, и хоть я пыталась использовать серьезный и официальный японский, голос звучал высоко, как у Суперкрошки. — Она хотела умереть.
Кавано поднял руку, направив ее на меня.
«У него ладони как у лягушки. Почему я не заметила раньше?».
— Врешь, — он бросился. Я зажмурилась.
«Что-то не хочется смотреть на бананового слизня ниже пояса!».
Через миг, который все гневно кричали и истерики, я поняла, что меня никто не схватил и не ударил. Я осторожно открыла глаз. Передо мной стояла принцесса-стюардесса.
— Сэр, — сказала она. И тревожнее добавила. — Сэр! Черная Жемчужина!
— Змеюшка, — объяснила я, и Кавано повернулся к реке. Голова Черной Жемчужины поднялась из воды, металась, словно от жестокого сна. Кавано рявкнул приказы другим черным костюмам рядом с ней. У кого-то были проблемы с управлением гневом. Он скользнул под воду без ряби. Жуть. Я поежилась. Вода вокруг Жемчужины забурлила, словно в реке появились пираньи.
— Как долго она будет такой? — услышала я вопрос Кена.
— Должно пройти через час. И ей будет еще больнее. Ей нужна Мидори, — ответил Пон-сума. Глупые. Черная Жемчужина не испытывала боль, она просто не хотела уходить с банановым слизнем.
— Ладно, Хераи-сан, пора проехаться в лимузине Совета, — поймала меня за локоть принцесса-стюардесса.
— Это не мое имя, — сухо сказала я.
— Да, — сказала принцесса-стюардесса. — Я знаю твое имя. Не соблазняй использовать его.
— Если ты даже…
— Тихо, — она перебила Кена. — Можешь пойти по своей воле и защитить свою девушку, или Тоджо принесет тебя позже.
Грузовик Кена оказался у берега реки, его переместили черные костюмы. У них были одинаковые прически с шипами. Им дали скидку на мусс для волос?
— Эй! — крикнул Кваскви. — Тут опасный иностранец. Мне не нужно поехать на лимузине? — он оскалился в сторону Пон-сумы. — С личным стражем, конечно.
Кваскви был забавным. И он не был таким хмурым, как Кен. Пон-суме стоило попробовать кусочек. О, мне нравилось видеть их как пару.
Принцесса-стюардесса нахмурилась.
— Кавано-сама не хочет вовлекать тебя во внутренние дела Совета, — Пон-сума снял сеть с Кваскви.
— Ясное дело, — сказал Кваскви. — Так я могу идти?