— Нравится? — поинтересовался он, отчего-то шёпотом, практически мне на ухо, подходя вплотную.
От такой близости этого дамского угодника мои мысли тотчас же переполошились, превращаясь в кашу. Я не поняла, о чём он. И повернув у нему голову, вопросительно посмотрела.
Он, улыбнувшись краешком губ, протянул руку через моё плечо, тем самым наклоняясь ко мне ближе. И практически касаясь своими губами моей щеки. Я замерла и, кажется, даже перестала дышать.
Он внимательно посмотрел в мои глаза, а затем снял фарфоровую игрушку в виде куклы. И отошёл от меня на шаг.Она была прекрасна, и, скорее всего, в единственном экземпляре. Я не особо разбираюсь в антиквариате, но могла сказать точно, что она стоила немало денег и скорее всего ручной работы.
— Дарю, — произнёс он, протянув мне игрушку в ладошке.
Я стояла, широко раскрыв глаза.
— Не стоит, Кир, — промолвила, пытаясь не показывать, насколько он меня смутил своими жестами, я. — Это, наверное, дорогая вещь.
Он кивнул головой.
— Да, дорогая. Но я же тебе в прошлый раз обещал, что если мне понравится твой борщ, я тебе подарю любую.
Я усмехнулась, а затем расслабилась.
— А я думала, тебе не понравилось.
Этот горе-актёр приложил руки к груди, словно я ранила его прямо в сердце.
— Этого не могло произойти! — громко воскликнул синеглазый, — Я, если честно, просто забыл. Так, что теперь, дабы не быть в твоих глазах лжецом и негодяем, обязан подарить тебе самую лучшую. Поверь, эта — самая лучшая, — сказал парень, после чего взял мою ладошку и вложил игрушку в неё.
— Так уж и быть, я поверю тебе. Не лжец и не негодяй, — засмеялась я, прижимая игрушку к себе.
— На самом деле, эта и правда лучшая. Она от моей бабушки. Она купила эту игрушку в шестидесятых, в Германии. Это ручная роспись. Она была её любимой, — говорил он, с улыбкой предаваясь воспоминаниям.
— Тогда я точно не могу её принять, если она дорога твоей бабушке, — запротестовала я, пытаясь впихнуть куколку ему.
Парень жестом остановил меня.
— Можешь, — властно произнёс он.
Я поёжилась от такого тона, но тем не менее не могла ослушаться такого строгого Кирилла.
— Спасибо, — проговорила, обнимая его, а затем целуя в щёчку.
Парень опешил от такой фривольности с моей стороны, однако на его лице следом расплылась улыбка кота, наевшегося сметаны.
— Ты положил документы? — спросила я.
— Да, думаю, нам уже пора, — будто очнулся тот, но всё же эта улыбка так и не покинула его прекрасного лица.
Стоило нам только приехать ко мне домой, как мама сразу же захлопотала около нас.
— Ой, дочь, ну что же ты не сказала, что вы уже едете? — посмотрела на меня мама, пока Кирилл пытался протолкнуть ёлку в дверь.
— Так получилось, — ответила я, помогая ему.
— Фух, — я выдохнула, как только елка оказалась за дверным проёмом.
— Куда нести? — спросил Кир, запыхавшись.
Сейчас он выглядел восхитительно. Красный нос от мороза, розовые щёки, и такие красивые губы.
— Ау, — провел рукой возле моего лица он, еле удерживая елку второй.
— Ой, — словно очнулась я, а затем покраснела оттого, что так бесстыдно рассматривала брюнета. — В комнату.
Дальше дело пошло легче. Как только ёлка оказалась в комнате, парень тут же потребовал подставку под неё. Я сказала, что это уже не его заботы, однако Золотарёв был непреклонен. За что потом я втайне ему была благодарна, ведь ёлку пришлось ещё подпиливать, а сама я не смогла бы проделать что-то подобное. Не удивительно, что хоть у нас и была подставка, каждый год ёлка стояла в ведре.
— Сонечка, идемте, а то Артёмушка, наверное, голодный уже, — проговорила мама, зайдя в комнату.
Неловко вышло. — Вон ты как мальчика утомила со своей ёлкой, а мужчина должен быть сытый, — всё продолжала она щебетать. Я мельком посмотрела на Кирилла, надеясь, что тот был слишком занят, отчего и не услышал маминой оговорки. Но моей надежде не было суждено сбыться, ведь Золотарёв встал, как вкопанный. — Мам, это Кирилл, — произнесла я, сглатывая и неловко улыбаясь. — Но, как же, доча, ты же говорила, — начала было она. Я закатила глаза.