***
— Как всегда, — пробормотала я, в сотый раз смотря на наручные часики.
Ожидать его величество сродни ожиданию праздника. Парень обладает уникальным даром непунктуальности, что меня, конечно, до безумия раздражало.
— Эй, крошка, — крикнул знакомый голос, и я обернулась.
Золотарёв вразвалочку приближался к автомобилю, у которого уже десять минут от холода тряслась я. В капроновых колготках, сапогах на каблуке и с красным носом.
— Не называй меня так, — буркнула.
— Какие мы надутые, — просюсюкал он, на что я закатила глаза.
Синеглазый отключил сигнализацию и открыл мне пассажирскую дверь. Надо же, каков джентльмен. Где же его манеры были десять минут назад, когда я ещё была в состоянии нормально передвигать ногами.
— Знаешь, мог бы и предупредить, что опаздывать — это твоя постоянная привычка, — язвительно высказалась я.
— Хорошо, теперь говорю.
Я лишь снова закатила глаза на его грубость и сразу же перешла к делу:
— Что ты хочешь, чтобы я приготовила?
— Хм, ну пиццу было бы неплохо, потом можно будет суши заказать, — пожал он плечами, а затем посмотрел на меня из-под ресниц, явно что-то обдумывая. Не к добру это, чует всЁ моЁ нутро, — хм, а ты умеешь борщ готовить?
— Умею, конечно, но ты что, собираешься на вечеринке борщом гостей кормить? — изумилась я.
— Нет, просто я давно борща хочу. Ну, так что, ты приготовишь? — ОН сделал щенячьи глазки.
Так и знала, что паршивец будет меня эксплуатировать. Но что теперь жаловаться, сама заварила эту кашу — самой и разгребать.
— Сделаю, — вздохнула я, соглашаясь на добровольную каторгу.
Спустя пятнадцать минут мы подъехали к жилому комплексу. Я про себя тихо офигевала. Живут же люди. Даже если я свои почки продам, мне и то на квартиру здесь не хватит.
Мы припарковались и вышли из машины, Кирилл снова был по-странному молчалив.
Зайдя в подъезд, мы на лифте поднялись на последний этаж.
— Проходи, — сказал он, открывая передо мной дверь.
Хм, неплохо. На самом деле, очень даже хорошо.
Только зайдя, я сразу увидела кухню-студию в светлых тонах. Посередине стоял диван и плазменный телевизор, а на стене висели плотные шторы, понятия не имею зачем.
Чуть левее находилась кухня с барной стойкой, затем две двери, как позже я узнала — в ванную комнату и туалет, а с другой стороны ещё две двери, судя по всему, ведущие в спальни. Всё было достаточно просто, но со вкусом. Никакого тебе унитаза из золота, как я ожидала. И нет кучи фотографий самого себя любимого, что так раздражало меня в моём единственном бывшем бойфренде.
Пройдя немного глубже в комнату, я заметила в углу большую ёлку с настоящими стеклянными игрушками, что меня приятно порадовало. Нечасто в нынешние времена увидишь подобное. Я всегда была к ним неравнодушна. Они мне напоминали о детстве, о моей самой счастливой и беззаботной поре.
У нас осталось их всего штук пять: все побили, в частности и маленькая я, а здесь прям вся ёлка ими украшена.
— Где ты их достал? — спросила я, осматривая поочерёдно игрушки.
— От родственника достались. Здорово, правда?
— Да, очень красиво, — улыбнулась я.
Парень улыбнулся краешками губ, словно какая-то приятная мысль проскользнула в его голове, после чего покачал головой сам себе.
— Так, ладно, если приготовишь мне вкусный борщ, то, может, подарю тебе парочку, — подмигнул он мне.
— Правда? — загорелись мои глаза надеждой.
— Правда-правда, а теперь бегом готовить, женщина! — сказал этот гад, хлопнув ладошкой по моей заднице.
Фривольность — черта, которая меня до жути раздражала в парнях, а у этого её в избытке.
— Ещё раз так сделаешь — без рук останешься, — пригрозила я, направляясь к барной стойке.
Спустя час я приготовила пиццу, и, хоть это было достаточно весело, ведь Кирилл постоянно воровал продукты, а я грозилась отрезать ему пальцы, я всё ещё не нашла ничего стоящего, что стало бы причиной странных снов.