Для меня остаётся загадкой, как маме удавалось вести себя непринуждённо, но, должно быть, профессия психолога обязывает преподносить себя должным образом и не теряться в обществе. К тому же, что бы она была за психологом, если бы растерялась и не смогла справиться с собой?! Она искусно умела управлять своими эмоциями, к сожалению, это не передаётся по наследству, по крайней мере, мне не передалось.
Пройдя по дорожке, мы подошли к стеклянным дверям, которые были постоянно открыты из-за огромного количества людей. Зайдя внутрь, мы попали в гардеробную, которую, верно, только на сегодня поставили. Впрочем, не столь важно.
Мы с мамой отдали вещи, взамен взяли номерки, которые я положила в маленькую сумочку, подходящую к моему платью, а затем перед нами открыли стеклянные двери.
Всё было оформлено великолепно. Фонтаны с шампанским, живая музыка и куча сервированных круглых столов с различными столовыми приборами, которыми я, к счастью, умела пользоваться, однако не видела в этом необходимости.
— Так-с, — произнесла мама, внимательно осматриваясь кругом. — Наш столик номер двадцать один. Идём, я, кажется, его вижу.
Я, кивнув, поплелась за мамой, которая уже направлялась к середине зала, где и находился наш столик, не так уж и далеко от сцены. Столики уже были накрыты. Интересно, сколько люди заплатили за эту роскошь?!
Мы подошли, насколько я поняла, мы будем сидеть с маминой клиенткой и, по совместительству, хорошей знакомой, которая уже была на месте.
Женщина была достаточно неплохая. Весьма общительная, добродушная, порой скептическая и прямолинейная, однако общаться с ней было одно удовольствие. Пожалуй, её самыми большими минусами были непостоянство и упрямство. Тамара Григорьевна меняла мужей каждые два года, словно по часам. Как сама она неоднократно рассказывала: «отношения себя исчерпали». Ей уже было за сорок, весьма успешная, она имела свою сеть магазинов косметики, и несколько салонов, но счастливой ее назвать можно едва ли. Напротив. Её самым большим желанием было завести детей, оно же и самое большое разочарование, ведь по иронии судьбы Тамара была бесплодна. Вот и с мужьями не заладилось. К слову, брать чужих мужчины не хотели, суррогатное материнство Тамара не признавала. Так и жила себе потихоньку, час от часу заводя себе мужей, а затем ходила к психотерапевту с очередным нервным срывом из-за очередного развода. Сейчас, если не изменяет мне память, она одинока и вновь в поисках «вечной» любви на ближайшие пару лет.
— Привет, Тамара, — произнесла мама, поцеловав женщину в щёчку.
— Здравствуй, и тебе, Сонечка, привет. Садитесь, скоро начнется всё, — добродушно отозвалась она, не переставая улыбаться.
Действительно, как писал Есенин:
«В грозы, в бури,
В житейскую стынь,
При тяжелых утратах
И когда тебе грустно,
Казаться улыбчивым и простым —
Самое высшее в мире искусство.»
Сколько ни мажься косметикой, сколько ни качай себе ботокса, но глаза всегда скажут за тебя. Улыбка на всё лицо, а в глазах тоска.
— Здравствуйте, — поздоровалась я, присаживаясь на стул.
— Ну что, как твои дела? — повернулась ко мне корпусом Тамара. — Нашла уже себе жениха?
Я усмехнулась. Мне бы самой знать, нашла я его, или же потеряла, а может, и вовсе не находила.
— Да нет, — пожала я плечами.
— Разве? — прищурила глаза Тамара. М-да, хватка у женщины, что надо. — А мама рассказала про жениха твоего… Кирилла вроде. Что, прошла любовь?
— Не знаю, — проворчала я, опуская глаза вниз и невольно начиная теребить между пальцами платье.
Верно, от нервов. У меня не было никакого желания дальше развивать и поддерживать данную тему. Говорить о Золотарёве хотелось в последнюю очередь.
— Ох, дело молодое, — проговорила женщина, даря мне мимолетную улыбку. — Поверь, Сонечка, нужна будешь ему — прибежит, как миленький, — подмигнула она мне, а затем отвлеклась на пришедшего официанта, что-то ещё заказывая. И слава Богу.
За несколько минут к нам успели подойти несколько людей. Мама и Тамара вели светскую беседу, я же в свою очередь сидела и молчала, осматриваясь.
— Через сколько начнётся открытие? — спросила я, когда какая-то пара отошла.
— Минут через десять, — ответила мама.
— Я сейчас приду, — произнесла я, а затем, взяв свою сумочку, незамедлительно скрылась с их поля зрения.
Минуты три я искала дамскую комнату. Когда мне всё же посчастливилось в неё попасть, я облегченно вздохнула, проводя рукой по волосам.