И написал он столько: Изгнанник взял запечатанный пергамент Короля и уже хотел было сжечь его, не открывая, но Секенре настоял, чтобы он распечатал его и прочел.
То был приказ — но не умереть, а вернуться в Дельту.
— Не знаю. Какая польза от меня там будет, — сказал Изгнанник.
Секенре написал так: Изгнанник спустился из верхней комнаты таверны со странным мальчиком, завернутым в его плащ. Люди уставились на них — к чему еще годны люди? Изгнаннику было все равно. Парочка истратила пару древних медных монет на публичные бани: в том городке баней была простая комната с каменной печью, ведром воды и сливом в полу.
Затем они вышли на городской рынок и купили мальчику такой одежды и провизии, что годна была для путешествия в горы, даже тяжелые сапоги.
Люди всякое болтали — да и внукам своим потом рассказывали, — когда увидели они, какими ужасными ранами покрыт мальчик, хоть судя по всему, от них он вовсе не страдал… Да и действительно ли раны эти слабо светились в темноте?
Потом эта пара рассталась — слов было сказано немного, а сожаление в них слышалось, видать, непритворное.
Изгнанник вернулся с караваном в дельту; он провел в пути много месяцев, и в конце странствия поджидала его великая тайна. Да и сам он стал немаленькой загадкой, ибо хотя пергамент его и печать на нем были вне всякого сомнения подлинными (в архивах сохранились подобные им), самим им было более ста лет. Однако Изгнанника не сочли безумцем, вероятно, спершим документ из чьей-нибудь гробницы, напротив — новый король Венамон XXIV, еще юный, но уже прозванный Философом (да-да, это его прозвали в веках «Последней Славой» Города Дельты, Закатным Королем), историей заинтересовался и приказал своей челяди относиться к Изгнаннику милостиво.
Король наблюдал за ним, а оба они между тем старели. Король, бывало, останавливался в дверях покоя, где Изгнанник сидел за столом с пером в руке, занеся его над чистым листом бумаги, и ни разу не писал ни единого слова. А дикая тень, отбрасываемая неизвестно чем, мерцала на стенах над его седой головой.
И вот что еще написал Секенре: Что колдун взобрался очень высоко, к самими неприступным Пикам (Башням, Опрокинутой Ладони Смерти). Путь был труден — даже для него. Он искал не Каменный Народ — шел только днем или пасмурной ночью, а когда сияла яркая Луна, забивался в свою палатку или пещеры, — но орлов, желая побеседовать с ними, стремясь узнать разгадку тайны, что не давала ему покоя, — то, чего не знал даже Каменный Народ: что он, кого любила Дочь Каменного Короля, непостижимо полюбил в ответ и ее, и она зачала от него дитя, что родится в конце всего Времени. И в самом последнем видении — кто бежал по равнине прямо в пасть Крокодила, кто это бежал, размахивая древним серебряным мечом?
Перевод: Максим Немцов