Лишь плащ будущего поэта в изгнании был весь в грязи, ибо он забыл поддергивать его, и край его долго волочился по земле.
* * *
Теперь же, на плато, при лунном свете мальчуган склонился и поставил пламенную девушку на камень. Огонь погас, но тень ее осталась — ее не отбрасывало ничего, но она продолжала танцевать, мигать и кружиться в лишайниках.
* * *
Мальчик показал, что Изгнанник должен следить за ней глазами. Совершенно напрасно — как мог он оторвать от нее взгляд?
Изгнанник смотрел и видел: в небесах над ними появились орлы, как будто их выпустила Опрокинутая Ладонь, и силуэты птиц скользили по Луне, отбрасывая на землю гигантские тени. Они тоже танцевали вместе с девушкой. Изгнанник видел, что за множество миновавших эпох ветры изрезали ближайшие скалы странными узорами. Вот скала горбилась вокруг огромного валуна — казалось, там съежилась спящая старуха. Но прямо у него на глазах тень девушки ласково прикоснулась к ней, и старуха проснулась и села, а волосы ее затрепетали на ветру. Каменные волосы.
Старуха казалась очень мудрой, очень проницательной. Она повернулась к Изгнаннику и мальчугану и рассмеялась.
Вот теперь, только теперь тень девушки несоизмеримо выросла, словно какой-то игрой лунного света, туч и теней танцующих орлов; рядом с нею теперь стоял широкоплечий воин, будто изваянный из громадного утеса. Только больше походило, что стоит он сам по себе — настороже, с копьем в руке, за каким-то прозрачным пологом.
Бородой его был бугристый скат под скальным карнизом. Воин вроде бы открыл глаза — или же это ветер с невозможной быстротой так отполировал каменные сколки? — и сделал шаг. Острием его копья был острый и зазубренный камень на карнизе.
И наконец — вот! — все небо на мгновение мигнуло: тьма, свет, тьма, свет, — как будто отдельные дни и ночи сменили друг друга лишь за какие-то доли секунды, — и в мире остался лишь лунный свет. Каменный Народ виден только вот такими лунными ночами бессчетные века — для них же, это одна, нескончаемая ночь. Изгнанник слыхал и такое, и вот теперь все горные вершины перед ним обрели лица: мужчины и женщины, старые и молодые. И Пять Пиков стали пятью зубцами короны. И поэт, наконец, узрел, должно быть, самих Короля и Королеву Каменного Народа — они восседали на тронах над огромной массой своих придворных и слуг. Кто-то в толпе расправил крылья, подобно орлам. Кто-то настороженно присел — некие существа, не то люди, не то еще звери. Изгнанник понял теперь: танцующую тень отбрасывала сама Дочь Каменного Короля, о которой странники опасливо рассказывали жуткие истории. Это ей снились все сны Каменного Народа, это она таинственно, необъяснимо умела заглядывать одновременно в оба конца Времени и видеть начало и конец всех вещей. Из них всех она была величайшей обманщицей.
Вот она остановила свой танец и села у отцовских колен. Холодный ветер и вихрящаяся пыль овевали каменные лица.
Они открыли глаза. Они шевельнулись, они повели руками. Изгнанник, наконец, узрел Каменный Народ.
И Каменный Народ смотрел на него с высоты. На него и на нелепого чумазого мальчишку, который сидел на камне и дрожал, обхватив руками колени.
И не зная, что еще можно сделать — а может, из чистого тщеславия, — Изгнанник распростер руки, как перед самим Великим Королем и всем его двором, и принялся декламировать свою поэму. И сразу же на него обрушилась тьма, как будто его огрели дубинкой по голове.
* * *
Он открыл глаза в темноте. Потом глаза привыкли, и он понял, что сидит в знакомой комнате с шероховатыми стенами и закрытыми ставнями на верхнем этаже городской таверны.
Мерцающая точка света превратилась в огонек свечи.
Изгнанник сидел за грубым столом и что-то писал. Все как обычно.
Что это было — наваждение? Сон? Нет! Он даже вздрогнул от внезапной ярости: нет!
Хотя бы какое-то видение, пророчество, исполненное смысла…
* * *
Вошел трактирщик, собрал на поднос деревянные кружки.
— Мы закрываемся, господин.
— Мне нужно еще немного времени.
Трактирщик пожал плечами и ответил довольно дерзко — раньше он так никогда не осмеливался с ним говорить.
— Мне кажется, времени у вас больше не осталось, господин.
Изгнанник взял себя в руки: нелепица эта означала, что наваждение еще не рассеялось. Трактирщик вышел, но в комнате осталось что-то иное. По стенам и потолку прыгала еще чья-то тень, однако ничто ее не отбрасывало, — яростная, как огромная мохнатая бабочка. Тень эта не отставала от него уже семь ночей, и больше никто ее не видел. Изгнанник понял, что это тень танцующей девушки.
Она что — смеется над ним?
Приоткрылась дверь. Она выходила на площадку, откуда по шаткой лесенке можно было спуститься темное брюхо общего зала; теперь же в проем лился чистый лунный свет, слепя глаза Изгнанника.
Держа в ладонях пламя, вошел маленький оборвыш, а с ним внутрь ворвался порыв холодного воздуха. Изгнанник видел пар дыхания мальчугана, гусиную кожу на его голой костлявой груди.
С каким-то почтением, даже с надеждой, едва ли не требуя, Изгнанник спросил:
— Ты — один из них? Из Каменного Народа?
— Нет, но она… — Мальчик вытянул руку, на которой танцевала крохотная изящная фигурка из пламени. Из пламени ли? Или из лунного света? Дочь Каменного Короля. — Она влюбилась в меня, когда узрела, как я сражаюсь со Временем, и я, такой же глупец, как и ты, был обманут, зачарован и пал в ее объятья. Так я и оказался среди Каменного Народа. Как и ты сам.
Мальчик сел на скамью рядом с Изгнанником, а тень Дочери Каменного Короля все плясала на стенах и потолке.
Изгнанник схватил оборвыша за плечо.
— Ты не из камня, в этом не может быть сомнений, однако ты холоден…
— Я жил у Дельты, когда она пришла за мной, в пустыне, среди старых высохших гробниц; я смотрел на Луну, когда в совершенной тиши услышал ее зов. Я не успел приготовиться к странствию. Отъезд был слишком внезапен…
Вблизи от мальчика пахло потом — как пахнет потом от всех, кто много дрожит.
— Кто ты?
— Колдун. Мое имя Секенре.
— Я некогда знал одного колдуна. — Изгнанник описал мальчугану Месяца и то, что с ним произошло, насколько он это сам понимал.
— Я с ним встречался, но всего лишь раз, — ответил Секенре. — И убил его, и душа его живет в моей все последние сто с лишним лет.
— Нет-нет, — сказал Изгнанник. — Это случилось лет двадцать тому назад, но все равно ты еще слишком мал, чтобы застать его в живых. — На какой-то миг Изгнаннику показалось, что и этот мальчик, как его Король, лишился рассудка. В наше время повсюду скачет множество безумцев, и далеко не все они пророки или духовидцы.