— Я могу только сказать, что у нас сейчас есть… так сказать, одна общая большая проблема, — всё равно попыталась как-то ответить девушка. — И мы не хотим втягивать в неё ещё больше людей. Большего сказать не могу. Нет, ты можешь, конечно, попытаться сам потом что-то узнать у Теарона, может быть, тебе он расскажет.
— Почему ты так думаешь? — с какой-то плохо скрытой горечью усмехнулся Дэйв.
— Мне показалось, вы ладите куда лучше, чем он или ты с Ринделлом, например?
— Может быть.
Она не поняла этого замечания. Дэйв пока отвлёкся на Лили, окликнул её, чтобы она не уходила далеко в кустарник: девочка успела углубиться уже весьма прилично, пробираясь за новыми ягодами.
— Если бы Тильд тогда не исчез, он бы может и не ушёл, — вдруг после паузы проговорил Дэйв.
Эстер сначала не поняла, что он имеет в виду, и только потом сообразила, что он решил наконец ответить на её вопрос. А он продолжил, даже не пытаясь скрывать обиду:
— Я знаю не всё, но Лейтон рассказал Терезе, а она мне, что этот их архимаг хренов решил ничего не предпринимать не потому что ритуал был запрещённый, пошёл не по плану или что-то такое, нет: он как раз решил, что у них всё получилось. А что? Фамильяра нет, следов его тоже не видно, никого нового тоже не появляется. Всё, конец, не ученик, а пустышка. А у Деврекса ещё какие-то планы на него были, или что-то в том духе, я не понял, а Лейтон не пояснил. Оттого он и был так зол, что даже не стал пытаться что-то делать. Он даже нам не сказал, что Теарон жив! Но дело в том, что я видел Тильда. Правда, уже когда мы обо всём узнали и дома. Он пришёл, один раз, я случайно его заметил. Уже даже думал, что это и есть тот самый новый фамильяр, но, нет, это был Тильд. Я не знаю, зачем он заявился, но, заметив меня, он снова исчез.
Дэйв сделал паузу, вновь раздражённо вздохнул. Эстер молчала, боясь сбить его с мысли ненужным вопросом.
— Может быть, — уже тише и не так озлобленно продолжил он, — если бы он не пропал сразу после ритуала, Деврекс не стал бы бросать их на волю случая и нормально бы взялся за лечение. И даже если бы выгнал после, нам бы не пришлось оправдываться перед отцом, когда он обнаружил, что мы тайно забрали Теарона у Деврекса. Может быть, они бы даже нормально поговорили, может даже помирились бы…
— Они были в ссоре? — решила всё-таки вклиниться в слишком длинную паузу Эстер.
— Мама сильно заболела после того, как родилась Лилит, — перейдя от обиды к усталой грусти, снова заговорил Дэйв; кажется, он сам не знал, зачем вообще это рассказывает, но Эстер чувствовала, что ему в принципе не мешало бы немного выговориться. — Мы даже боялись, что она умрёт. Отец запретил Теарону появляться в доме. Боялся, что магия как-то навредит совсем маленькой Лили или маме, винил Терезу в том, что мы с ней ходили на тот берег реки, мол, это вообще заразно и портит характер… — он как-то совсем невесело усмехнулся, но продержалась эта нервная злоба недолго. — Но мама сама захотела его видеть, и он нарушил этот запрет. Мы вроде всё продумали: отец как раз был в отъезде за врачом, мы не ждали, что он вернётся так скоро… Скандал был страшный. Вообще мне Теарон уже тогда говорил, что магия, она как оружие, её нельзя ни в коем случае направлять на людей, но тогда пришлось: мне казалось, иначе отец бы его просто убил, если бы его таким образом не остановили, когда он только накинулся. Не знаю, насколько это было нарочно. Но они оба ещё успели наговорить друг другу разного за те несколько секунд, пока мы ещё осознавали, что вообще произошло, прежде чем отец пришёл в себя и Теарон решил, что будет лучше просто уйти. Отец, кстати, не пострадал, хотя ещё долго за себя боялся. Даже Деврексу дверь не открыл, когда тот пришёл узнать, всё ли хорошо.
— А он как узнал?
— Теарон сам ему всё сказал вроде бы. Ну, так Терезе рассказал Лейтон.
Дэйв сделал очередную паузу, подтянул колени к груди, обхватив их руками, и положил на них подбородок. Он не смотрел на Эстер.
— Я потом узнал, что Деврекс даже не стал его за это наказывать, хотя это на самом деле довольно весомый проступок. А ещё, что отец, когда оттолкнул его от кровати мамы, успел сломать ему ребро обо что-то из мебели. Это был, наверное, первый раз, когда он на кого-то из нас поднял руку. С тех пор мы могли встречаться только тайком. Первый месяц вообще только через Тильда записки передавали. Я иногда спускался к реке и смотрел издалека, что происходит у Деврекса на ферме. Лили, когда подросла, тоже стала заботой Терезы: мама ещё не могла встать, но мы хотя бы знали, что она идёт на поправку. Так что очень скоро Лили заинтересовалась, куда я или Тереза иногда пропадаем. Мы стали брать её иногда с собой. Благо, она уже малышкой поняла, что такое «секрет». Рассказала только маме, но она сохранила всё в тайне, даже помогала с прикрытием, только попросила иногда передавать письма, — Дэйв, до этого момента всё ещё по-спокойному грустный, вдруг снова словно ощетинился, добавив ядовитой злости в тон: — Помню, как в очередной раз, когда мы встретились, Теарон пришёл без ответа для неё, только попросил передать, чтобы написала, что она хочет знать, ещё раз. Он долго не говорил, что случилось, но оказалось, что о переписке узнал Лейтон, нашёл все её письма и сжёг. И последнее, ещё не прочитанное, тоже. А один раз он даже сорвал встречу, сдав нас отцу… — Он ещё раз вздохнул и снова с усталой грустью продолжил: — В общем, после ритуала, когда Тереза рассказала отцу, что Теарона ещё можно спасти, он ответил категорическим отказом. Не знаю, на что она надеялась. Даже просьба мамы его не переубедила. Поэтому и домой мы его возвращали тайно. Удивительно, что Лейтон вдруг вызвался помочь, хоть в чём-то эта скотина оказалась полезной. То ли совесть у него проснулась, то ли, тень знает, что его в жопу ужалило… Но долго скрывать всё равно не удалось. В общем, снова был скандал. Мама не пустила отца на порог комнаты, где мы его прятали, но толку? Конечно, ударить маму отец так и не решился, хотя угрожал, но он и без этого много успел наговорить про всё подряд и про то, что он согласия не давал и терпеть в своём доме, как он выразился, выродков, не желает, и что вообще ещё прорвётся мимо нас в комнату и добьёт. Мама, конечно, попыталась поставить его перед фактом, что не ему одному теперь решать, что будет происходить в этом доме, но, опять-таки, а какой толк? Он не собирался её слушать. Согласился только оставить его хотя бы до выздоровления, но так об этом говорил, будто не верил, что оно вообще наступит. А мы надеялись, что к тому времени отец остынет и перестанет себя так вести. Правда, тогда уже откуда-то пошла молва по посёлку, и он не особо был этим доволен. Кричал и ругался чуть ли не каждый день. Теарон и без этого был не в лучшем виде: нам казалось, что он так и не поднимется просто потому, что больше не хочет жить. Мне даже казалось, что он и нас то не всегда узнавал, когда приходил в себя. Мама едва его убедила хотя бы начать снова есть, пускай и через боль — эта Ашаке действительно сильно его поломала. Поэтому, когда он наконец начал восстанавливаться, мы обрадовались. Старались быть рядом, хотя бы я, мама и Тереза. Ринделл не особо интересовался, только помогал искать лекарства, ведь иногда выбирался в Рагоссу, Айвен с Марикой только стали больше бояться, а Лилит мы не подпускали до определённого момента, чтобы не пугать и не расстраивать уже её. К тому времени, когда он смог наконец подняться, отец даже перестал закатывать истерики каждый день, только бурчал иногда и продолжал игнорировать некоторые наши просьбы. Мне всё равно казалось, что ещё немного, и всё станет хорошо. Но стоило нам обрадоваться, и Теарон просто исчез.
Он снова сделал паузу, покосился на Эстер, словно только сейчас вспомнил о её существовании. Она всё ещё молча сидела рядом, глядя на него и слушая.
— Не знаю, зачем я всё это рассказываю, — наконец не то задумался вслух, не то признался Дэйв.