- Вы, Юсфен, лицо гражданское. Можете говорить какую угодно псевдо философскую чушь, и ничего вам за это не будет. Но для нас, для военных, важно только одно — факты. И вот факт первый: наши знания не достаточны для того, чтобы правильно интерпретировать полученные записи. Отсюда вытекает вывод: нам либо нужно больше знаний, либо…
- И где же, уважаемый, мы их возьмём? — оборвал излияния мичмана физик. — Надеюсь, вы не забыли, что находимся на космическом цеппелине, а до ближайших учебных заведений и исследовательских институтов не менее двадцати световых минут?
- Либо, — с напором повторил Клаудес, — нам нужно больше данных. Поэтому, профессор, я полагаюсь на вас и вашу команду. На сей раз, мы просто обязаны найти кита. Найти и выпустить из него все кишки, если понадобится.
- Сию работу вы тоже поручаете нам?
- Нет, об этом можете не беспокоиться, — осклабился мичман.
Йовилль (фрагмент 1)
Давным-давно, когда люди ещё и не помышляли о полётах над облаками, на островах, что сейчас зовутся Северными, жили два племени. Жители гор прокладывали туннели, добывали самоцветы и руду. Они слыли великими мастерами кузнечного дела, знали секреты выплавки и закалки оружия и создавали непревзойдённые по красоте украшения. Племя долины растило хлеб, занималось рыболовством и разводило скот. Многие из них разбирались в целебных травах, умели заговаривать раны, но лишь некоторые творили настоящую волшбу. Славились жители долины своими изобретениями, хитроумными вещицами из дерева, а также дивной посудой из глины.
Долгие годы оба племени жили мирно бок о бок. Десятки купеческих караванов ровняло колёсами дороги, увозя железо и шерсть к подножию гор, и доставляя многие пуды ржи и телеги, гружённые лесом, вверх. Не было меж горцев и их соседей ни дрязг, ни столкновений. Но каждое племя ревностно хранило свои секреты, в тайне надеясь однажды обрести ещё большие знания и силу, и стать властителями всех островов.
Но однажды пришла большая беда — страшная засуха. За полгода не выпало на северные земли ни одной капли дождя. Обмелели реки и озёра долины. Погибла рыба, и нечем стало поить стада. Пожухла трава, обратились хлеба в бесполезную солому. Даже деревья до срока начали сбрасывать листву и хиреть. Десятками резали люди овец, пока оставшиеся дохли на глазах. Худо пришлось и горцам. Да только даже в самое суровое время не оставила их гора-матушка: с её убелённой снегом вершины по-прежнему спускались слезами животворные ручейки. Поблекли цветастые луга, но питавшие их воды надёжно спрятались под камни, продолжая омывать корни самых упрямых растений. Издревле горцы били диких хищных зверей и шили из их шкур одежды. И как пришла в их дома беда, вспомнили они о заветах отцов, взяли в руки луки и отправились на охоту. Недаром среди них ходила присказка: «Где муж горы выживет, брат степи переживёт, сын леса не сдюжит».
Вслед за засухой наступил мор. Покуда горцы худели, племя долины редело. Сначала, как это было принято, тела хоронили в землю, но та стала твёрже скалы гранитной, а сил рыть могилы уже не осталось. И тогда потянулся над долиной дым, поднимаясь все выше, закрывая безжалостный Глаз Птицы. Всё провоняло смрадом и горечью утраты. Жаркие как дни, ночи пылали десятками костров, и небеса сотрясались от плача вдов, потерявших мужей, и родителей, что пережили своих детей.
— Не могу я так больше, — заявил однажды Тровиль, отставляя поутру стакан с кислым молоком. Лишь оно да вяленое мясо теперь осталось у жителей долины в качестве пропитания. — Отправлюсь в горы. Возьму с собой всех коз, что у нас остались, поищу там зелёной травы.
Человек он был решительный. Сказал — сделал. Взял с собой бурдюк да котомку и ушёл со своим маленьким стадом. День его не было, и два его не было, а там и месяц минул.
Забеспокоилась жена Тровиля, стала просить старшего сына:
— Сынок мой родимый, вот тебе голова сыра да бутыль кваса, возьми их и иди в горы. Найди отца своего.
Так и поступил старший сын. Уходя из дому, наказал он братьям и матушке:
— Если воротится отец прежде меня, пришлите весточку с моим ручным голубем. Он умеет ворковать на разные голоса, я всегда его пойму.
Но неделя прошла, а от Тровиля ни слуху, ни духу слышно не было. А на восьмой день возвратился старший сын. Печально опустился он лавку и сказал:
— Не нашёл я матушка, ни отца нашего, ни следов стада.
Тогда отвечал средний сын:
— Отправлюсь тогда я в путь. Может, мне повезёт больше. Ежели без меня вернётся отец, пришлите весточку с моим ручным щеглом. Он умеет щебетать разные мелодии, я пойму, что он мне пропоёт.