И, взяв последнюю краюху хлеба да бутылку кваса, отправился на поиски отца. Неделя прошла, и вторая минула, но на пятнадцатый день вернулся средний сын. Опустился тяжело он на лавку и промолвил:
— Не нашёл я отца нашего, но нашёл следы стада. Привели они меня в одно горное селение. Постучался я в ближайший дом, но не открыли мне. Постучался во второй, но там хозяева оказались не более дружелюбны. Тогда, уже теряя надежду, постучался я в третий дом. Отворил мне седой горец дверь, пригласил передохнуть. Долго я бродил, с непривычки устал настолько, что не смог идти дальше, не подкрепив сил. Вынесла жена горца мне свежего молока и мясную похлёбку. Ох, матушка, давненько я не ел такой похлёбки и не пил такого жирного молока!
— Но откуда у горцев такие яства? — удивилась мать.
— Попытался я расспросить их, но тут хозяин встал с места и закричал, чтобы я убирался. «Мы всех путников привечаем, да не каждый путник суёт нос в наши дела. Коли ты поел, так собирайся и уходи. На дворе ещё день, успеешь найти приют до ночи. Но в нашем доме остаться не смей». Что мне оставалось? Он так угрожающе смотрел, а у меня с собой ни пращи, ни кинжала. Решил я уйти подобру-поздорову.
— Эх, не нравится мне это, — вздохнул младший из сыновей. — Разреши-ка мне, матушка, отправиться в то село и все самому выяснить. Ты же знаешь, нет никого лучше меня в игре в прятки. Проникну туда, никто и не заметит. Вряд ли отец вернётся раньше меня, но я возьму с собой своего ручного ворона. Он может говорить по-человечьи, вы всегда поймёте, что со мной произошло.
— Не ходи, — запретила мать. — Боюсь, уж нет вашего отца в живых. И скота нашего нет. Оставайся лучше дома. Уж как-нибудь попытаемся протянуть до зимы.
Но не послушался младший сын. Тайком, без всего, с одним ручным вороном в плетёной клетке, выскользнул он вечером из дома.
Долго шёл он пустыми полями, долго пробирался сквозь дремучие леса, но вскоре достиг подошвы горы. Голодно ему было, но обученный ворон отыскивал для хозяина съедобные семена и орешки. Страшно ему было, но чернокрылый товарищ подбадривал: «Всё хорошо, всё хорошо! Не бойся, не бойся!»
Так прошла неделя, и вторая закончилась. Наконец, младший сын Тровиля, добрался до того села, о котором рассказывал средний из братьев. Не стал он стучать ни в первый с краю дом, ни во второй, а попросился сразу на ночлег в третий. Дверь ему открыл седой горец. С подозрением посмотрел он на пришельца, но широкая улыбка юноши и взор его приветливый растопили суровое сердце. Да только едва сын Тровиля переступил порог, как из его сумы раздался странный звук:
— Что это у тебя за спиной?
— Мой ручной ворон. Я всегда беру его с собой, когда ухожу далеко от дома.
— Не люблю птиц, — проворчал горец. — Оставь суму за порогом, если хочешь остаться тут на ночь.
— Делать нечего, — не стал спорить гость.
Отошёл он подальше от дома, достал из сумы клетку, а из клетки своего друга-ворона и зашептал так, чтобы не слышал хозяин:
— Лети, ворон, во все четыре стороны. Найди отца моего, не важно, жив он или в землю зарыт. А как найдёшь, возвращайся тот же час к матушке и братьям, расскажи им всё, что увидел и услышал.
Наклонил ворон голову, посмотрел на хозяина умным тёмным глазом и бесшумно взлетел ввысь. Теперь юноша мог пересечь порог чужого дома, не опасаясь, что его выгонят. Жена горца подала ему миску похлёбки, в которой плавали кусочки мяса. Удивился младший сын Тровиля: неужто оно каждый день такое едят? Но вызнавать напрямую не стал. Вместо этого принялся он нахваливать стряпню:
— Ох, вкусна! Ох, вкусна! А трав-то сколько, а кореньев! Не пойму никак из-за этого, какое же это мясо? Дикого барана? Косули? Нет-нет, точно кролика. Это ведь кролик, да, хозяюшка?
— Козлятина, — не удержалась, вымолвила польщённая стряпуха. — Нынче муж мой зарезал нашего единственного козла.
— Надо же… я всегда думал, что козлятина вонючая. Но вы так смогли приготовить, что и не догадаешься. Хорошо! Но много, боюсь, как бы плохо не стало. Нет ли у вас чего-нибудь запить?
Щедрая женщина плеснула гостю молока. А тот опять завёл прежнюю песню:
— Не пил я ещё такого прелестного молока. Хорошая у вас ослица!
— Что за невежда! — в сердцах бросил горец. — Совсем козье молоко от ослиного отличить не может. Где ты рос парень, в какой глуши?
— Я рос там, где люди не обманывают других людей, — словно бы в шутку ответил гость. — Но мест таких вы ни на одной карте не найдёте. Спасибо вам обоим за гостеприимство, да пора мне и честь знать.