— Чьей ткани? — сглотнул Густас.
— Почивших клиентов… Или неудачных шаблонов, — пожал плечами Вайлех, и луч фонаря нырнул вверх-вниз, разрезая вдоль главного инженера. — Говорю же: я работал в другом месте. К тому же, в мои обязанности входила симуляция внедрения сознания после его переноса, а не изучение биологических образцов. Проще говоря, я в чужих мозгах не копался, и знать не знаю, чьи они.
Космоплаватели продвигались между длинными стеллажами, свет фонарей выхватывал стоящие в них одинаковые ящики. Понять цвет и истинный размер ящиков было сложно. Они казались какими-то неопределённо-желтоватыми, хотя могли оказаться и серыми, и бледно-розовыми. Стеллажи состояли из одинаковых полок, нанизанных на круглые металлические стойки. Всё было таким грязным, а стойки к тому же покрывал не то слой жира, не то остатки краски, что свет лишь обозначал границы стеллажа, растекаясь по его углам невнятными кляксами.
Потолок тонул во тьме. Стен также не было видно, и вообще, трудно было оценить истинные размеры этого лабиринта. Но здесь царила умиротворяющая прохлада, да и воздух был не таким затхлым, как в других помещениях. И только пыль, поднимающаяся с пола при каждом шаге, хлопьями плясала в свете фонаря, разбивая тот на неровные фрагменты. И пусть трудолюбивые пауки наткали на складе намного меньше своей паутины, пусть под ногами не валялось ни осколков, ни кусков штукатурки, но и тут чувствовался след времени и запустения. Нет такой технологии, которая смогла бы навечно запечатать вещь или живое существо во всей его неизменности. Никто не касался этих ящиков веками, никто не бродил между ними, и гулкое эхо молча ждало хоть какого-то звука. Но стоило любопытному Густасу взяться за одну из полок, как та с грохотом обрушилась, едва не увлекая весь остальной стеллаж.
— Что б тебя! — выругался идущий позади него Дерек. — Не трогайте тут ничего!
— Простите, — заикаясь, пролепетал инженер. — Я думал, они прочнее.
— Даже пирамиды со временем разрушились. — А вот землянина ничто не могло напугать. — Этим штуковинам больше тысячи лет, и я бы не советовал лишний раз их тревожить. Они только кажутся целыми, но посмотрите внимательней — одна труха осталась. Да, нет слова более неточного, чем «вечность».
Вайлех свернул в один из боковых проходов, вслед за ним устремились остальные члены экипажа «Элоизы». На этот раз Лайтнед замыкал колонну, а потому пронзительный крик профессора Юсфена застал его врасплох. Он бросился на выручку и едва не врезался в чей-то голый торс. Фонарь описал дугу, и Лайтнед обмер: перед ним стояла целая шеренга обнажённых людей. Лишь спустя долгих три секунды он понял: те находятся за толстым стеклом. То же запылённым, а ещё обросшим наледью изнутри. Иней изящным узором обрамлял лица: совершенно недвижимые, с закрытыми глазами, даже в обманчивом тёплом свете выглядящие невероятно бледными.
— Клоны, — снова произнёс непонятное слово землянин. — С вами всё хорошо, Юсфен? Простите, я должен был предупредить.
Удивительно, но на этот раз слова рыжего не расходились с его тоном и выражением лица. Даже такое противоестественное создание могло испытывать стыд, это казалось капитану невероятным. Он тут же напомнил себе: «А ты сам, разве, не противен природе?» Ответ нашёлся очень быстро. Раздражение Фредрика происходило из его беспомощности. Всю свою жизнь он зависел лишь от собственных способностей, знаний и умений. Он был умнее тех, кто окружал его. Он был особенным. А сейчас обнаружилось, что есть кто-то гораздо опытнее, изворотливее. Из существа, от которого все зависят, Лайтнед вдруг превратился в зависимого. И от этого кровь вскипала в жилах бывшего княжича, а в голове начинало мутиться, как после нескольких бокалов недозрелого вина.
— Кто это? — отнимая руку от груди, за которую в испуге схватился, потрясённый необыкновенным зрелищем, обратился старик к Вайлеху.
— Копии людей, замороженные особым образом.
— Копии? — Густас приник к стеклу, оставляя на нём след от дыхания. — Что-то вроде манекенов?
— Нет. Они живые. Точнее, должны быть живыми. Их сердца не бьются, а сознание совершенно чисто, чище, чем у ещё не родившихся младенцев. В остальном они совершенно такие же как мы с вами. Системы жизнеобеспечения клонов были рассчитаны на долгую эксплуатацию. Видите эти жёлтые огоньки рядом с каждым телом? Это индикаторы заряда атомных батарей. Не помню, сколько там у урана период полураспада, но он явно превышает срок годности этих товарищей.