И лишь Лайтнед так и не уснул. Он сидел за столом, разложив письма Юланы, но глаза его не касались выученных наизусть фраз. Отсутствие иллюминаторов не было помехой, чтобы воочию наблюдать, как солнце восходит над простирающимся вокруг цеппелином простором. Точно также похожая звезда каждое утро всходила над горизонтом Элпис. Две планеты, два маленьких пятнышка на огромном хвосте Великой Птицы. Тот, кто создал все миры, раскидал эти планеты так далеко друг от друга, но их истории все равно тесно сплелись. В руках Лайтнеда тускло поблёскивал компас. Стрелка снова крутилась, рыскала, пыталась найти нужное направление, но Фредрик знал: такого больше не существует. Он дошёл. Ему не нужны другие пути. Ему не нужны её слова. Всё это время Османт обманывал себя. Дело было не в Юлане. И не переплавленный однажды колокольчик вёл его сюда, а скрытая ото всех до поры истина.
Почти тринадцать веков жители Элпис жили во лжи. В прекрасной сказке, выдуманной такими же людьми, решившими, что они могут стать богами. Сказке о Небесном мире и китах, поющих в его темноте чудесные песни. Китах, что не дадут пропасть в забвении всем живущим, не дадут им исчезнуть окончательно, храня частичку каждого в виде Эха. Но нет никакого Небесного мира — лишь бесконечная пустота, в которой нет места жизни. И никто не поёт баллады об умерших, потому что не осталось помнящих их лица. Землянин сказал, что после того, как Османт утопил последний военно-медицинский модуль, на АСХИ больше не передавалось никаких данных. Это значит, что все, кто жил после княжича, не получили даже записи на полупрозрачной пластинке кварцинита.
Всё тщетно. Он никогда не вернётся к той, которую любил. Он никогда не освободится от своего проклятия. Сартийский княжич должен навсегда упокоиться. А вот капитану Лайтнеду ещё предстояло решить множество вопросов. Завтра «Элоиза» отчалит с Земли. Завтра ему предстоит нелёгкий разговор с офицерами. И в каком бы Фредрик не находился отчаянии, постепенно думы его переключились на утреннее собрание. Надо выработать единую стратегию. Что стоит рассказывать по прибытии на Элпис, а о чём умолчать? Какие находки показывать? Никто, кроме их четверых, не видел клонов и лабораторию землян. Это упрощает дело…
— Нет! — взвыл Лайтнед, хватаясь за голову. — Ну почему, почему я снова должен лгать?! Почему мне открылись все эти тайны? Неужто я совсем не заслужил покоя?! О, мой брат, таково твоё наказание? Ты клялся, что простил меня!
— Может, прекратишь орать? Эритель тебя всё равно не слышит.
Лайтнед пропустил момент, когда в его каюту змеем вполз Вайлех. Вид он имел крайне неряшливый: рыжие волосы торчат в разные стороны, ворот рубашки расстёгнут, а полы лишь частично заправлены в брюки. Заспанно потирая глаза, землянин бесцеремонно уселся на капитанскую кровать, похлопал рукой по одеялу, словно стряхивая крошки, и буднично произнёс:
— Но ты можешь с ним поговорить.
— Что? — не поверил ушам Фредрик.
— Расскажи-ка подробнее о том, как ты убил своего брата, и что происходило потом. И не надо на меня так смотреть, князюшка! Сегодня я даю и хорошие, и мудрые советы за просто так.
XXII
Они взяли один из штатных воздухолётов, стоящих на нижней палубе и через специальный шлюз покинули «Элоизу». В кабине пилота расположился землянин, Лайтнед пристроился на месте пассажира. На признание о том, что капитан не умеет управлять судном подобного типа, рыжий возмущённо ответил:
— С ума сойти! За тысячу лет не научиться дёргать за ручку и крутить руль — надо же такое! Чем ты, вообще, занимался? Или только по дорогам шастал да стучался в дома честных гражданок?
— Я освоил несколько профессий, — огрызнулся Фредрик.
— Но летать так и не можешь, — буркнул Вайлех, заводя двигатели.
Расстояние, которое они днём пешком преодолели почти за два с лишним часа, на воздухолёте покрылось минут за пятнадцать. Лёгкий, похожий на расписанную пулю, манёвренный аппаратик мчался навстречу первым солнечным лучам. Лайтнеду казалось, что это не они скользят в воздушных потоках, распахнув голубые паруса-крылья, а планета крутится под ними. Рассвет на Земле был не менее прекрасен, чем на Элпис, но Фредрик почувствовал щемящую тоску по дому, впервые с того дня, как покинул порт приписки своего цеппелина. Не по прошлой своей жизни, не по тем дням, когда он со своими товарищами по оружию скакал по таким же вот лугам и лесам на быстрых конях. Он скучал по Лилии — сестре того, чьё тело княжич занял. Она и для него стала сестрой. Скучал по своей квартирке в центре столицы, скромному убежищу с видом на обсерваторию и узкий городской канал. Командир «Элоизы» думал, что не вернётся ко всему этому. Но сейчас, пролетая над тёмно-зелёным травяным ковром, понял, что хочет возвратиться, чего бы это ему не стоило. Пусть умрёт княжич, но часть его, отзывающаяся на имя Фредрик Лайтнед, хочет быть похоронена в родной земле.