Капитан с трудом поднялся на ноги и несмело заглянул в бесстрастное лицо младшего княжича.
— Прости меня, Эритель.
Призрачная рука потянулась к плечу Фредерика и невесомо легла на него. Жар в груди сменился пустотой, будто из неё вынули сердце. Но нет, вот оно, стучит быстро-быстро, с каждым ударом всё замедляясь.
— Я ведь был тогда вместе с тобой у шамана. И знал, что ты не сдашься. За мою веру в тебя должен ты извиняться. Мне же остаётся извиниться за свою глупость. В тот вечер я хотел умереть, чтобы спасти тебя и всю команду. Ты просто облегчил мне задачу. Я прощаю тебя, брат мой, Османт. Прости и ты брата своего младшего, за трусость мою, за то, что не смог сам меж рёбер кинжал всадить. Покойся же теперь с миром.
XXIII
В воздухоплаватели не берут толстых, но быстро вращающий диск фейнолера молодой человек был не просто строен, а очень худ. Форма висела на нём как на черенке от лопаты, а бескозырка, казалось, не сползает на нос только потому, что цепляется за уши. Последние были вовсе не такими уж оттопыренными, но из-за мелких черт лица выглядели огромными. В машинном отсеке уже готовились к запуску двигателей. Всем несущим службу на «Элоизе» хотелось как можно скорее покинуть осточертевшую планету их предков, и тощий нетерпеливо дёргал средство связи.
Им пришлось задержаться здесь почти на три недели. Пока землянин безвылазно торчал на станции, остальные тоже не скучали. Работы хватало всем. Техники использовали редкий шанс полностью отключить воздушные фильтры и с ожесточённостью принялись их перебирать. Количество разведбригад было утроено, а количество людей в каждой из них — удвоено, и начались утомительные поиски хоть каких-то следов пребывания на планете разумных существ.
Куда бы ни сунулись космоплаватели, всюду им попадались неоспоримые доказательства того, что ещё лет двести-триста назад на Земле таковые имелись; Лайтнед сам осмотрел то самое поселение, замеченное им с крыши станции. Никогда прежде он не испытывал такого невероятного ощущения фатализма и какой-то смеси ужаса и тоски. Они с Дереком продвигались вперёд по пустым улицам, переступая через останки каких-то механизмов и куски огромных блоков, из которых были сложены дома — десятки мёртвых гигантов. Это было царство теней и сквозняков, только они могли беспрепятственно перемещаться по узким проулкам и не теряться в переплетении заросших травой тропинок, ведущих, преимущественно, в тупики.
— Как они смогли всё это построить? — плетущийся за капитаном и его старшим помощником матрос, кажется, перестал дышать от изумления. — Сколько здесь этажей?
— Много. — Фредрик попытался как-то посчитать, но сбился уже на третьем десятке. Здания закрывали солнце, подпирая своими уродливыми остовами небесный потолок. — Слишком много.
Чем больше они находили артефактов умершей цивилизации, тем больше вопросов возникало у военных. Но ещё больше их волновали не покинутые города и не обнаруженная у самого порога цеппелина искусственная птица, а их собственнаясудьба. Фредрик слышал, как заново начались перешёптывания в духе «наш капитан сошёл с ума», и панические высказывания, вроде: «Мы навсегда тут застряли… нам не вернуться на Элпис», — но землянин заверил его в обратном:
— Я разобрался с местной системой, так что перекинуть вас через портал не составит проблем.
— Я думал, только кит может запустить эти… искажатели гравитации или как их там? — Удивился Густас.
Теперь они каждый вечер проводили так называемые заседания в усечённом составе, куда, кроме главного инженера, профессора и, разумеется, Стиворта, был включены Клаудес, навигатор и ещё пара офицеров. Для них была придумана отдельная легенда, или, точнее, был выброшен кусок из настоящей истории. Но скрывать истинную природу рыжего матроса было уже опасно. Реакция мичмана превзошла все ожидания. Глядя на то, как тот багровеет и хватает ртом воздух, Юсфен обеспокоенно спросил:
— Господин Клаудес, с вами всё в порядке?
— Вы… вы… — только и смог выдавить мичман, а затем разразился такой тирадой, какую и в общих фразах стыдно передать.
Остальные космоплаватели выглядели не менее ошарашенными, но только мичман сумел облечь своё удивление в слова. Потребовалось несколько дней и одна экскурсия на станцию, чтобы они окончательно убедились в том, что Лайтнед не «держит их за тупоголовых идиотов».