II
Стоило капитану распахнуть дверь на мостик, как все разговоры мгновенно стихли. Один из космоплавателей поспешно оставил подальше кружку, второй усиленно заработал челюстями, пытаясь побыстрее проглотить откушенный от бутерброда кусок. И только старший помощник Стиворт остался стоять в той же позе с заложенными за спину руками и даже бровью не повёл, когда Лайтнед произнёс:
— И как это понимать, а, Дерек?
— Что конкретно, капитан, сэр? — в голосе старпома не было ни тени насмешки, но долженствующего удивления в нём тоже не слышалось.
Капитану очень хотелось ответить: «А то сам не знаешь!» Но Стиворт способен был подтвердить всё с тем же равнодушием: «Не знаю, капитан, сэр». Это вполне в духе старпома. Казалось, для него нет ничего более упоительного на свете, чем часами перебрасываться, словно мячиком, туда-сюда, подобными фразочками. А потому Фредрик ограничился тихим ругательством и уже отчётливее прошипел:
— Оставьте нас, — в адрес растерянных военных. И едва те удалились, бросив свой недоеденный завтрак или поздний ужин, как с новой силой набросился на Стиворта. — Что ещё за чушь с урезанием довольствия?
— Приказ от тринадцатого числа сего месяца. — Наконец сменил позу старпом, впрочем, та не слишком отличалась от предыдущей.
Зато Лайтнед не удержался, позволив себе рухнуть в ближайшее кресло. Смотреть на подчинённого сверху вниз или снизу вверх — особой разницы он не видел. Грозно нависать над ним, как над нашкодившим лицеистом, было бесполезно. Невысокого Дерека, казалось, высекли из особо прочного неподатливого вида древесины. Движения его всегда были скупы, и не то, чтобы медлительны, но чересчур осторожны. Можно подумать, что старпом боялся не так повернуться, согнуть ногу или руку, и что-нибудь себе сломать. Лайтнеду порой чудилось, будто каждый шаг Стиворта сопровождает лёгкий скрип, похожий на скрип старых половиц. Только большие черные глаза старшего помощника обладали необыкновенной выразительностью, живя своей жизнью на его худом лице. Реакция на всё происходящее у Дерека была такой же деревянной, то есть до предела сдержанной. И опять же — именно сдержанной, а не заторможённой. В сложных ситуациях старпом мгновенно принимал решения, проявив себя за время полёта как отличный профессионал.
И всё же Дерека Стиворта не особенно любили на «Элоизе». К экспедиции его приписали в самый последний момент. Служивший всю жизнь в околоземных войсках, Стиворт вдруг попросился взять его на исследовательское судно дальнего следования. Никто не нал истинных причин, побудивших тридцатипятилетнего военного оставить успешную карьеру и рвануть прочь с Элпис. А, не зная истины, люди начинают строить самые невероятные догадки. Строить и за глаза называть «землеройкой». Ведь одно дело болтаться около границ стратосферы, а совсем другое — плыть по необъятному Небесному миру. За глаза называли, в глаза продолжали улыбаться и пулемётной очередью выплёвывать: «Так точно, старший помощник Стиворт! Есть, старший помощник Стиворт!» — на каждый его приказ. И капитан, как никто другой понимал: если бы отношение к Дереку хоть немного изменилось, мятеж на судне поднялся бы давным-давно. Но покуда команда могла терпеть выходки Лайтнеда, лишь бы не допустить верховодства «землеройки», полёт также продолжался без особых эксцессов. До сего дня.
— Чей приказ? — всё же повёлся на провокацию Фредрик.
— Мой, капитан, сэр. — Лайтнеду показалось, или уголки губ старпома слегка приподнялись? — Пока вы были заняты, кто-то должен был справляться с текущими проблемами. Я осмелился предположить, что это бремя должно лечь на плечи второго по званию, то есть мои.
— Так… — протяжно выдохнул Лайтнед. Игры кончились. Как говорили в родных краях капитана: «Хватит петуху пёрышки распускать, коли топором уж голову отсекли». — Значит, ты приказал урезать довольствие в два раза?
— Овощами, крупами, а также мясом, — подтвердил Дерек. — Дольше тянуть нельзя. Наши запасы провизии скуднеют на глазах. Они были рассчитаны ровно на сорок семь месяцев, а мы уже проторчали в космосе двадцать шесть из них.
В противовес большинству несущих службу на этом корабле, Фредрик питал к старшему помощнику если не симпатию, то уважение однозначно. Стиворт мог быть настоящей занозой в заднице, отгораживаясь ото всех, подобно благородной девице веером, сухим канцелярским языком и подчёркнутой вежливостью. Но, когда его бесконечные: «Капитан, сэр», — исчезали, игры, и впрямь, заканчивались. И тогда оставалось внимать ему и лучше всего, не спорить. Только вот Лайтнед не обладал повышенной сдержанностью. И коль желчь ударяла ему в голову, он уже не в состоянии был перекрыть её поток, не уколов напоследок: