«Завтра у нас будет первая тренировка с Серебринкой. Как ты думаешь, как все пройдет?».
«Пробежка по залу, отжимания, магические упражнения, пробежка по залу, отжимания... И так по кругу».
«Почему ты так думаешь?».
«Она же учительница физкультуры, а у них в крови на генетическом уровне прописано заставлять учеников сдавать нормативы».
Я и сам того не заметил, как мы проболтали таким образом часа три, пока Карси не пожелала спокойной ночи и не сказала, что надо бы спать.
***
На следующий день в школе все текло своим чередом. Карси обнималась с Томеснором и держалась с ним за ручки. При этом мы с ней даже не контактировали.
Сидя за последней партой на перемене, я наблюдал за тем, как он называет ее «Малыш», а она смущенно улыбается, вертя в руках фиолетовую ручку.
Где-то внутри меня полыхала ревность, пытаясь выбраться наружу. Хотелось что-нибудь сломать. Сзади на шкафу опасливо затрясся горшок с кучерявым растением. Ну, ничего, Томеснор, на тренировку ты с нами не пойдешь. Это единственное, что радовало сегодня.
Я наконец-то узнаю больше о мире магии и собственных способностях, буду учиться контролировать их.
Весь урок математики я ничего не записывал, пропуская слова учительницы мимо ушей и напряженно пытаясь нарисовать в тетради лошадь. Я мог нарисовать все, но вот коней – нет. Не получались они у меня, даже если я старался. Они были неестественными. Может, это такая расплата за мой талант?
После математики я наткнулся в коридоре на Хиромора, тот с ненавистью вцепился в мой локоть и прошипел:
- Не пришел вчера на стрелку! Трус! Вся школа будет ржать над тобой, недоумок!
Как это не пришел? Я там был!.. А, чары Серебринки стерли ему воспоминания...
- Ну, вообще-то сейчас надо мной школа не ржет, - отрезал я, сверля его недовольным взглядом. Вот прикопался!
- Будет! – и он встряхнул меня. – Я всем расскажу, какой-ты пугливый...
Я попытался вырваться из его хватки. Но, поняв, что это бесполезно, перешел в словесное наступление:
- Можно вопрос? А «всем» интересно то, что я, никому не известный новичок, не пошел драться с тобой? «Все» вообще знают о моем существовании?
Хиромор застыл, на его лице был виден напряженный мыслительный процесс. Он думал, что ответить.
- Ну так что, отпустишь меня? – я смотрел на него воинственно. Если он назначит повторную стрелку, будет точно понятно, что мозг Хиромского размером с грецкий орех. Ничему его жизнь не учит.
Его хватка ослабла.
- Ты ведь даже имени моего не знаешь, ровно, как и «вся школа», - парировал я.
Он отпустил меня, прошипел что-то, похожее на «Ты еще об этом пожалеешь!» и ушел, расталкивая ребят перед собой.
Победа, даже без кровопролития! Да я сегодня в ударе!
Мне не терпелось дождаться конца последнего урока, чтобы вместе с Карси оказаться на тренировке, чтобы, наконец, нормально говорить с ней. Томеснор ей, что, в своем присутствии с друзьями общаться запрещает?
Последний урок тянулся очень долго. Казалось, что время уснуло, а вот будильник ему не завезли. Я то и дело поглядывал на часы, не в силах усидеть на месте, и ерзал на стуле.
Это был урок ОБЖ, и учитель, престарелый майор в отставке, рассказывал что-то про ядерные реакторы, и как вести себя при утечке радиоактивных элементов. Его речь была достаточно экспрессивна.
- Запоминайте, находясь на улице, нужно немедленно защитить органы дыхания платком и укрыться в помещении... Рейли, что ты там ерзаешь, будто шилом ужаленный, лучше скажи, что делать дальше?
Я вздрогнул, не ожидая, что он вообще обратит хоть какое-нибудь внимание на меня. Позориться перед всем классом? Кукорачкин злорадно хихикнул.
Так, что обычно делают люди после того, как укрылись в помещении? Наверное, снимают с себя всю уличную одежду и идут в душ?
- Чего молчишь? Язык проглотил? Радиация не дремлет! Кто тебя спасать будет, если сейчас вдруг случится катастрофа? Сдохнуть хочешь? Давай, включай свой котелок! Помоги себе сам! - учитель не сводил с меня глаз. Его голос был слишком громкий. Наверное, это было слышно даже в соседнем кабинете.
Кукорачкин продолжал хихикать. Он-то уж точно знает о радиации больше меня.
- Наверное, стоит снять всю верхнюю одежду и обувь, и принять душ, - выпалил я, опасаясь, что обжшник от меня так и не отстанет. Почему просто не могу посидеть тихо, как мышка, не привлекая к себе внимания?
- Так. А одежда, что, будет просто валяться? - обжшник сузил глаза.
Я непонимающе хлопал глазами. Он хочет сказать, что надо воспользоваться вешалкой?
- Пакеты! Пакеты тебе на что! - гаркнул учитель так, что все вздрогнули.
Я слышал, как Кукорачкин шепчет своему соседу по парте: «Пусть пакет себе на голову наденет!». Сосед заржал. Затем Томеснор недобро покосился на меня. Я ответил ему взглядом, полным ненависти. Похоже, в этом классе Кукорачкин был кем-то, вроде популярного заводилы, а во мне он увидел аутсайдера, которого собирался гнобить оставшиеся школьные годы.
- Так, Иванов, вижу, тебе весело! - конечно это ржание на весь класс не осталось проигнорировано учителем. - А вот, когда бабахнет у нас реактор, никто смеяться не будет ближайшие лет семьдесят!
Оставшиеся минуты до звонка я просидел, раздраженно чиркая в тетради. У этого Томеснора черствая душонка. Неужели Карси не понимает?
После звонка, когда я убирал в сумку тетрадь с пеналом, Кукорачкин подошел ко мне, вместе с тремя дружками. Он недобро улыбался. Димка с другого конца класса недоуменно наблюдал за этим. Карси же успела выйти в коридор.
- Придешь завтра с пакетом на голове, Рейли? - его лицо исказила издевательская гримаса.
- Это зачем? - я насупился, сжимая в руках пенал.
- Чтобы никто не видел твою идиотскую физиономию! Я могу дырочки для глаз прорезать, причем, совершенно бесплатно.
Томеснор с дружками злобно гоготали. Я не понимал причины его нападок.
- Не знаешь, где достать самый дешевый пакет? Не хватает денег на него? Ты не бойся, я принесу, - возвышаясь надо мной, Кукорачкин чувствовал себя королем ситуации, весь в дорогой одежде, в блестящих с иголочки ботинках. - У меня уж денег хватит! Хочешь, дам мелочь, а то милостыню просить за школой, наверное, очень утомляет?
Меня трясло от злости. Хотелось взять и съездить пеналом по его прелестному личику.
А он продолжал:
- Ты в каком секонд-хэнде одеваешься? Берешь вещи из помойки? Твоя семья живет в бараке? Бедный, небось питаешься одними объедками, а на полноценную еду денег не хватает!
Еще чуть-чуть, и я ему точно вмажу! Казалось, будто стекла в ближайшем окне вздрогнули. Есть чары, которые заставляют противника корчиться от боли?
- У тебя лимит на слова? Не печалься, не у всех же есть деньги, - он издевательски похлопал меня по плечу, его дружки гоготали. - Если что, это бумажки такие, которые шуршат в кошельке. Их еще обычно на ништяки всякие обменивают.
«Просто отойди. Отойди!». Я пытался глубоко дышать и не опускаться до рукоприкладства. Хотя, в моем воображение Кукорачкин уже горел на костре.
Лицо Томеснора исказила злоба, при этом, он оскалился:
- И еще, Рейли. Не смей подходить к моей девушке. Она моя, понял? - Эти слова он намеренно произнес раздельно. - Она не будет общаться с таким отбросом, как ты.
- И что, ты ей запретишь? - процедил я, сквозь зубы. Карси – не вещь, чтобы говорить о ней в таком тоне. Пенал все еще был у меня в руках, а перспектива набить ему морду грела душу.
И этот человек дорог Карсилине? Правда? Гнилой, как помидор!
- Ты жалок, - выплюнул эту фразу Томеснор, достал из кармана горсть монет и кинул мне их в лицо.
Монеты со звоном посыпались на пол. Меня трясло. Какие боги помогли не сорваться, было загадкой.
Убрав пенал, закрыв сумку, я стремительно покинул кабинет. Хотелось что-нибудь сломать. Дружки Томеснора смеялись мне вслед. Бездна! Да чтоб им всем провалиться!
Зайдя в уборную, я подошел к зеркалу. Выглядел затравленно. Бледнее, чем обычно и очень болезненно. Где моя гордость?