— И что? — ноги совсем не держали, пересохшие губы на вкус были солеными, в глазах двоилось. Почему, ведь остальные, кажется, были в порядке, торопливо перебрасывая груз.
— Кехан очень эффективен. И эффектен. Думаю, можно потихоньку выбирать один якорь, вам же металл не лишний. С отливом сампан как из арбалета стрела полетит, едва обрубим остальные канаты… Мы почти всех лошадок завели уже.
И правда…
Где-то отдельно от застывших, словно жучок в меду, мыслей придворного контрабандиста, перекрикивались матросы, бегали наемники, родичи тревожно зазывали на борт.
Он идет, идет…
Мысль снова застыла, перерванная новой волной грохочущего рокота. Он был какой-то другой. Скорее протяжный, долгий выдох, стон, чем резкий, пронзительный крик. И раздался куда более близко.
Слишком быстро, корабль тут как на ладони, а в погоне настоящие маги.
Сглотнув, Ланъюн посмотрел вверх. Одна из золотистых вершин прибрежной гряды, не самая высокая, та, что буквально в двух поворотах от бухты, приметная трехглавая с горизонтальной белой слюдяной полосой, сверкающей на солнце, начала медленно клониться вбок, с нарастающим шелестом буквально осыпаясь мелкими кусочками. Куда-то в морские глубины, теперь уж точно разрушая тропу…
Кеду торжественно кивнул.
По этому жесту наемники неожиданно ловко и быстро похватали оставшиеся тюки и просто закинули их на борт. Ланъюн поморщился, ощущая себя таким же свертком, будучи передан с рук на руки парочке в белых камизах. Они, тревожно оглядываясь на узкую тропу, ловко перетащили его на борт, прислонили к каким-то тюками, и бросились на помощь матросам. Впрочем, не до нежностей.
Эхо, разгулявшееся между пока еще стоящих скал, пело о сражении, о крови, о смерти.
Смаргивая двоение в глазах, Ланъюн смотрел на тропу. Она выворачивала из-за низкой плоской скалы и тянулась, цепляясь за откос, огибающий бухту и расширялась в утоптанную площадку, к выравниванию которой он сам много лет назад приложил руку. На земле остался кеду наемников Джихан Беру и еще один, в белом.
А еще один пережимал горло капитану, не давая возможности скомандовать отплытие.
Солнце золотило скалы, испещренные багрово-синими тенями, ожидание тянулось бесконечно. Всего несколько ударов сердца.
И под грянувшие вопли из-за поворота выкатилась фигура, крутнувшись волчком, удержалась на самом краю, изогнулась по кошачьи и вцепившись за попавшийся выступ. Кажется, пыль и кровь в равной мере покрывали наемника, прикрывающего отход отряда. Удивительно, что он жив.
Пора отплывать?
Но вместо того, чтобы бежать к сходням, наемник начал медленно пятиться, очень аккуратно нащупывая путь среди мелких острых, Ланъюн помнит, камней.
Но почему?
Кеду проорал какой-то приказ, и все наемники как-то разом изготовились к атаке.
Этот Кехан успел сделать еще пару шагов, и под шелест камня на тропку выскочил клубок, распавшийся сразу на четверых, нет троих… один на камнях не удержался и с коротким воплем грянулся в шипящие волны… преследователей.
Ланъюн никак не мог разглядеть подробностей, в глазах все еще двоилось. Испуганное сердце разогнало кровь так, что в ушах не было ничего, кроме гулких дробных ударов.
Преследователи рванули вперед, один из них, бледный тощий маг в длинном пропыленном одеянии, махнул рукой. Сверкнуло, грохнуло, в воздух поднялось пыльное крошево. Но — наемник все еще медленно отступал, а один из преследователей застыл, прижавшись спиной к стене, пришпиленный к ней осколками.
Запоздало Ланъюн разобрал, что в руках этого Кехана змеится плеть. Она танцует, то свиваясь в воздухе, то жаля пытающегося приблизиться преследователя с двумя короткими серпами. Тот рвется, рвется, рвется вперед, но в поднимающейся пыли танцует собранная из металлических чешуек полоса, раз за разом выбивая шипящие пронзительно-белые искры из атакующих клинков.
Плеть путает, сбивает, тянет время, ослепляет.
Маг не может подобраться ближе, беснуется. С его рук срываются темно-багровые огни, один за другим, быстрой чередой, прожигая воздух, несутся вперед.
Этот Кехан что-то делает… как? Отступая, одной рукой ловит шипящие огоньки, по велению второй танцует плеть, не давая наступающему охотнику подобраться ближе. Только на один шаг, который наемник сделал назад. Совсем недалеко от площадки, где замер кеду.
Сквозь пыль и грязь можно разобрать, как шевелится третий, пришпиленный к стене, охотник, пытаясь выдрать из тела осколки.
Снова маг с диким криком швыряет огонь, вода, воздух и камни стонут, кричат и кипят, забивая горло дикой взвесью пепла и пыли.