— Открыв дверь в трапезный храм, — вспоминает игуменья Аркадия, — я чуть не упала от неожиданности — столько там едкого дыма было. И тут же закричала: выходите все, горим! Сестры выбегали босыми, в одних рубахах. Но что они могли сделать, заспанные и растерянные?
Тут надо заметить, что буквально накануне в гости к игуменье приехали ее родной брат Владимир — он намеревался строительными делами заняться, и златошвейка племянница Елена, недавно вернувшаяся из Египта с двухлетним сыночком.
Вечером они тоже расположились на ночлег в жилых помещениях. И мать матушки Аркадии, монахиня Мария, тоже тут находилась. Вот сколько родственников не проснулись бы утром следующего дня, не надумай матушка Аркадия пройтись в полночь по монастырю.
Скорее всех в ситуации сориентировался, естественно, мужчина — Владимир. Но, сунувшись в трапезный храм, тут же выскочил из него. Там ведь дышать нечем было. И тогда Владимир наматывает на лицо мокрый платок, надевает на глаза очки, которыми пользуются сварщики и, подхватив первое ведро с водой, исчезает в дыму, расползавшемся по монастырю.
— Мы не из кухни воду брали, — продолжает матушка Аркадия, — в ней из-за дыма ничего не видно было, а из резервной бочки, установленной за домом. Тридцать ведер из нее передали брату, который в одиночку — до приезда пожарных, боролся с огнем.
— Из-за чего пожар возник, известно уже?
— Побывавший на месте пожарный инспектор установил: очаг пожара находился в межпотолочном пространстве — доски потолка, оказывается, были положены впритык к печной трубе. До бушевавшего между перекрытиями огня, кстати, первым брат добрался, когда ломом потолок пробил. А уже окончательно с загоранием управились прибывшие по вызову пожарные, очень удивившиеся, что на борьбу с огнем ушло всего тридцать ведер воды. Тут, рассуждали они, и двух пожарных машин, возможно, не хватило бы. Слава Богу, все обошлось, никто не пострадал. И двухлетнего сыночка племянница успела вынести. На полу его, в задымленной комнате, плачущего и закрывшего лицо ручонками, нашла.
В самом же трапезном храме пожар бед наделал: расплавились и пришли в негодность часы над входом; сгорели ковры, а стены настолько почернели, что их в течение недели обитательницы монастыря скребли железными щетками; погибли пять птиц — два попугая, две канарейки и какая-то лесная кроха, решившая остаться на зиму в монастыре. И множество икон сгорело — ими вся дальняя стена храма украшена была. А вот вышитый племянницей настоятельницы образ Владимирской Божией Матери уцелел. Только стекло на иконе лопнуло и рассыпалось. Сберегся также еще один образ Богоматери — икона созвучным названием «Милостивая» [на ней Младенец Иисус изображен со свитком в руке]. На иконе расплавилась пленка, частично на пленке от высокой температуры отпечаталась риза Богоматери, но лики Божией Матери и Ее Сына чисты и светлы.
Произошло и нечто невероятное в монастыре Свято-Михайловском: огонь вообще не тронул его главных святынь — Животворящего Креста [с обратной стороны в него вложена частичка креста, на котором распяли Иисуса] и мироточивой главы, доставленной в Верхний Токмак из Киево-Печерской лавры. Святыни эти не в самом дальнем и самом укромном уголке монастырском хранились, а находились в небольшой деревянной (!) шкатулке в трапезном храме — там, где в ночь с 13 на 14 ноября бушевал огонь.
— Представляете, — подытоживает игуменья Аркадия, — все в храме сгорело, все поплавилось, а Животворящий Крест и мощи киево-печерские остались невредимыми. Это чудо! Уверена, святыни наши и сохранили нас от гибели. С ними мы и испытание огненное выдержим.
2009
В тему
В Свято-Михайловском храме обновились лики Господа и евангелистов
За свою много-многолетнюю историю Свято-Михайловский собор, находящийся сегодня на территории одноименного женского монастыря, пережил многое — и революцию, и последовавшие за ней гонения на верующих, и период безвременья, когда храм был переоборудован под склад ядохимикатов. А когда в храме настоятельница Свято-Михайловского монастыря игуменья Аркадия возобновила регулярные службы, произошло чудо: на куполе храма из небытия проявился образ самого Господа Бога, поднявшего правую руку для святого благословения. А чуть ниже от него вскоре засияли лики евангелистов Луки, Матфея, Иоанна и Марка. Причем настолько ярко, будто написаны они не полтора столетия назад, а буквально вчера.