***
На Альтаире шумно и весело. Огромный межгалактический порт похож на муравейник в разгар лета. В котором неустанно кипит жизнь – перевалочный пункт сразу трех федеральных трасс, орбитальная база с институтом изучения космоса, несколько терраформированных курортных планетоидов и большая колония целого десятка рас. Здесь можно было легко затеряться в толпе туристов, штурманов, бизнесменов и местных жителей. Мегаполис полностью обеспечивали грузоперевозки и прочий трасфер, что способствовало развитию всех видов инфраструктур поселения. Естественно, и для криминала здесь было раздолье, но криминал этот был настолько «теневым», что альтаирские планетоиды считались одними из самых безопасных в этом секторе.
«Энтерпрайз» появился здесь не только по заданию Адмиралтейства – сначала им нужно было пополнить запасы корабля, находящегося в многолетней миссии, потом капитан Кирк вытребовал для них пятидневную увольнительную, и только потом из штаба пришло срочное задание. В лучших традициях – секретное. Капитан Кирк после разъяснений Адмиралтейства выглядел хмурым, сосредоточенным и злым, а мостику обрисовал ситуацию максимально кратко: они должны взять на борт какого-то ученого и доставить его в соседний квадрант, в систему Стрелы. Дураку было понятно, что ученый этот обладает какой-то сверхсекретной информацией, следовательно, за ним будут охотиться, и задача «Энтерпрайза» его спасти. Джиму это очень не понравилось – для таких заданий у Федерации есть специально обученные подразделения, поэтому он не видит нужды рисковать целым кораблем ради кого-то одного. Но приказ есть приказ, и капитану придется его выполнить.
«Энтерпрайз» остался на внешней орбите, а капитан с тремя офицерами охраны отправился на один из курортных планетоидов. Они притворяются компанией туристов, посещают достопримечательности, знакомятся с кем-то из местных жителей и нанимают «бедуина» экскурсоводом. Впятером они посещают еще один планетоид, запутывая следы и отрываясь от возможной слежки, и только через двое суток должны отправиться на «Энтерпрайз». Все это время Джим выходит на связь по каналам, которые Павел сам шифровал, а за семь часов до прибытия на корабль они обрывают любой контакт, чтобы исключить даже мизерную возможность обнаружения. Следуя разработанному плану шаттл благополучно причаливает в указанное время, вот только весь его экипаж уже мертв…
Автоматическое управление справилось со швартовкой – им даже не нужно было предварительно запрашивать доступ – все их действия давно были скоординированы опытом разнообразных чрезвычайных ситуаций. Но если бы они связались с шаттлом в момент отлета с планетоида или при стыковке, они бы поняли, что непоправимое уже произошло. Возможно, у них был бы шанс все исправить.
В отсеках шаттла они находят взломанный автопилот, следы неисправностей в системе воздухоочистки и пять полуразложившихся трупов. На камерах видеонаблюдения отсеков они могут наблюдать, как весь экипаж вскоре после отлета неожиданно потерял сознание и больше не очнулся. В анализах системы отчетливо видны остатки вирусного программного кода, а в пробах воздуха обнаруживаются токсичные вещества, соединения которых превращают внутренние органы в кровавое месиво за считанные минуты. Они бы ничего не смогли сделать ни для одного из них…
Расследование показывает, что система генерации воздуха была «инфицирована» на одном из планетоидов, а позже активирована посредством вируса. Там же был взломан бортовой компьютер. Но они не нашли ничего, что могло бы привести их к преступникам. Уж если три опытных офицера и сам Джеймс Тиберий Кирк не заметили чего-то неладного, то и остальным это навряд ли будет под силу.
Эта новость не просто шокирует, выбивает из колеи и валит с ног каждого офицера «Энтерпрайза». Это бьет в самое сердце, заставляя корчиться от боли, скорби и гнева. Доктор Маккой грозится лично расправиться с адмиралом, выдавшем это задание. Коммандер Спок пытается сохранить спокойствие, но любые его логичные выкладки идут вразрез с дрожащими пальцами, неглубоким дыханием и навсегда потухшим взглядом темных глаз. Лейтенанты Ухура и Сулу испуганно замолкают и не знают, куда себя деть от выворачивающей наизнанку боли, а инженер Скотт напивается до положения риз в течение первого же часа после прибытия шаттла. Павел же, как и большая часть экипажа, не может сдержать слез. Сколько бы ни крепился на мостике, а ком в горле саднит и душит наверняка точно так же, как та кислота, что убила их капитана.
После этого «Энтерпрайз», конечно же, возвращается на Землю. Командование если и хотело заставить их продолжить миссию, но не посмело и слова против сказать, когда исполняющий обязанности капитана коммандер Спок объявил об их возвращении. На Земле проходит еще одно тщательное расследование, результаты которого их уже не особо волнуют – капитана Кирка официально объявляют погибшим, и это уже не исправить. Ничего уже не исправить…
И Джима с офицерами хоронят на звезднофлотском кладбище. Со всеми почестями. С присвоением посмертных званий. Как героев. Похоронная процессия насчитывает больше тысячи разумных существ со всех уголков галактики, пришедших попрощаться, а главнокомандующий первым произносит речь у могилы. Потом количество желающих высказаться переваливает за сотню, и каждое произнесенное слово режет собравшихся на куски…
Экипаж остается у могилы до самой ночи, и следующие несколько дней офицеры не могут не приходить – все они все еще не в силах поверить в то, что произошло. Все они не в силах отпустить этого человека. Все они потеряли часть себя вместе с его смертью. И это то, что в последний раз меняет их безвозвратно.
***
Он давно не испытывал такого гнева. Такой боли и беспомощности. Даже тогда, когда Джим залез в камеру варп-ядра. Боль сначала отупила, потом встряхнула все тело до самой последней клетки, а напоследок оставила ярость и невыносимое желание сделать хоть что-то. Что-то, что могло бы исправить ситуацию и повернуть время вспять. Этот же гнев он видит в Споке, и когда чертов триббл с сывороткой Хана в крови оживает, Леонард позволяет и себе, и вулканцу выплеснуть эту злость. Вытащить на свет, дать ей родиться и трансформироваться в исступленное ликование. Все еще можно исправить! Вселенная дала Джиму шанс, и ни один офицер «Энтерпрайза» не даст ему его потерять. И Кирк оживает – он все еще на краю, но все еще не сломлен. У него все еще есть силы бороться за жизнь – хоть чужую, хоть собственную. И с горем пополам они прощают ему этот его самоотверженный героизм, как уже делали это не раз.
Вот только теперь он не должен был умирать. Ведь не было ни падающих с неба крейсеров, ни угрозы планете, ни извергающихся вулканов или нападения на звезднофлотскую базу. Всего один гребанный секретный ученый не должен был привести к смерти легендарного капитана, известного в большей части галактики. Не мог – и они в это не верят. Ровно до тех пор, пока не осознают, что вот теперь-то уже точно ничего не исправить. Вселенная – жадная сука – больше одной-двух милостей у нее не допросишься. Поэтому Джим оказывается в мешке для трупов, а позже – на кладбище. Под могильной плитой с его именем, с флагом Звездного флота, ворохом цветов и традиционной бумажной фотографией в черной рамке, с которой он продолжает беззаботно улыбаться всем и каждому…
Не будет больше ни улыбок, ни хитрого блеска в глазах, говорящего о том, что Кирк снова задумал что-то дерзкое, ни восторгов по поводу какой-нибудь открытой планеты, ни пьяной икоты в очередной увольнительной, ни пузырящейся фиолетовой сыпи на коже от аллергии на какой-нибудь невиданный цветок, парфюм энсина из гамма-смены или коктейль в захудалом баре Айовы. Нет больше их капитана. Нет больше одного из самых смелых, неординарных и самоотверженных людей на Земле. Нет больше дорогого и преданного друга…
И Леонард не знает, как с этим жить. Как жить с этим гневом – и на Кирка – за то, что не справился, и на начальство – за некомпетентность, и на самого себя – за то, что ничего не смог сделать. Он не знает, как жить с болью, хотя немало ее повидал в своей жизни. Он многих терял, а многие бросали его, но смерть Джима – это раскаленный прут в животе, который медленно, но неустанно наматывает на себя все его внутренности. И он не знает, как скорбеть – как пережить это, смириться, отпустить, вспоминать и задыхаться от боли или забыть, дав открытой ране затягиваться без повязки. На этот раз горе не отупляет, не шокирует и не дарит надежду – оно наживую вырывает кусок из сердца почти не метафорически, и все, что можно сделать – это тщетно пытаться спастись и умолять неизвестно кого о шансе на выживание. Джим мертв, и вместе с ним что-то умирает внутри каждого, кто его знал.