– Ты и правда в это веришь? – Кирк хмыкает, все еще сомневаясь, но хочет докопаться до правды, а не выходить на новый виток истерики.
– Эту теорию легко подтвердить. Если вы, Джим, были воссозданы по моим воспоминаниям, тогда того, чего я о вас не знаю, и вы знать не можете, – Споку это нравится еще меньше, чем Кирку. И никто из них никогда не узнает, скольких сил ему стоит прямо сейчас оставаться холодным, собранным и равнодушным. Рассудительным и логичным. – Вы что-нибудь помните о своем детстве, Джим? Не имена и лица родителей, а более… детальное. Ваши любимые игры, школьный предмет, которому отдавали предпочтение, хобби, соседей по улице, первые влюбленности?
Кирк застывает, опускает руки, но, похоже, даже не пытается вспоминать – он уже видит сплошное «белое пятно» в своем подсознании.
– Что я сказал тебе в нашу первую встречу? – доктор Маккой переключает внимание на себя, и теперь на лице Джима слабость, боль и понимание чудовищности происходящего. Они тоже испытывают их прямо сейчас и точно так же хотят, чтобы всему этому нашлось любое другое невероятное объяснение.
– Я… – Кирк больше не владеет своим голосом. – Я не… Но я помню тебя, Боунс! Почти каждый чертов день на мостике! Как мы пили фосфоресцирующие коктейли на Ригеле и как бегали от савиттов по пустыням Киха! Я помню, как Павел взорвал приборную панель в доке, как Скотти играл в прятки с Кинсером, как Ухура поцеловала Спока!..
– Во всем этом принимал участие и я, поэтому вы это «помните», – начинает вулканец, но Кирк тут же его перебивает и тут же снова хватается за голову.
– Спок, не трави!!
Он с силой трет виски, глубоко, загнанно дышит, пытаясь успокоиться и как-то уместить в голове эту невообразимую ситуацию. Все они пытаются это сделать.
– Следы воздействия… – через несколько минут тяжелого молчания осторожно начинает Бертон. – Вы не обнаружили следы воздействия на наш мозг…
– Да, доктор, – кивает Спок. – Так же могу подтвердить, что не заметил вмешательства и в свое подсознание. Даже обладая уникальными ментальными практиками и физическими особенностями, определенными моим видом, я не смог засечь… «гостя» в своей голове.
– Нужно провести исследование, – доктор Маккой уже готов к действиям, но для вулканца это пока не самое важное.
– Исследований будет много. Прямо сейчас нам нужно выработать стратегию: причины, цели, последствия. Доктор Бертон, вы будете участвовать в этом, так как являетесь участником первого инцидента. Вы готовы? – Спок намеренно отвлекается на биолога. Так они смогут начать делать хоть что-то, а не быть бесконечно пристрастными, хвататься за сердце или лить слезы.
– Причины… Причина у этого может быть только одна – Солярис, – горько говорит Бертон.
– Да, природа океана еще не изучена. Нам будут нужны узконаправленные изыскания в связи с произошедшим. Вы этим займетесь, – соглашается Спок.
– Последствия мы видим и так, – подхватывает Маккой, и вулканец тут же кивает: доктор все понимает правильно – все, что касается «физического воплощения» будет на СМО. К нему же подключатся лейтенанты. А вот цели…
С целями все гораздо сложнее, как кажется Споку. Но людская логика в очередной раз заставляет его удивляться ее «эмпиричности» и абсолютно нелогичной ассоциативности.
– И для чего же, по-вашему, он это делает? – Джим сдается под их напором. Очень быстро понимая, что любые его беспочвенные доводы бесполезны, как бы он в них ни верил. Его больше не воспринимают как должны. Он больше не капитан…
– Исследования… – пока они строят новые предположения, Бертон высказывает свою идею. – Мы проводили исследования над ним… Что, если таким образом он теперь исследует нас?
На этой фразе они не могут не посмотреть на Джима, а тот только с горечью разводит руками – у него нет ответа на этот вопрос.
***
– Лейтенант Чехов, сколько вы обнаружили «двойных» показателей по кораблю? – как только Спок вырабатывает план, они приступают к работе. Павел и сам всеми силами отгоняет удивление, смятение и боль, стараясь сосредоточиться на решении задач. Им всем стоит брать пример с вулканца – тому сейчас тяжелее всех, но только он остается как никогда спокойным.
– Порядка 12, сэр, – торопливо считает Павел. – Вы, я, доктор Маккой, Сулу, лейтенант Ухура, мистер Скотт, доктор Фехнер, раз… два, три офицера охраны: лейтенанты Андерс и Стерлинг, энсин Карат, а также астрофизик Моррисон и мистер Джонс, руководитель отдела обслуживания. В ночное время в их каютах фиксировались те данные, что подходят под нужное определение.
– И что, все молчали о том, что видят такие… «живые» сны? – скептично вопрошает доктор Маккой. Ему, как близкому другу Джима, это тоже вскрывает сердце наживую.
– Полагаю, мы молчали по тем же причинам, что и вы, доктор, – резонно замечает Спок. – Учитывая силу и характер эмоционального «отклика» на подобные «сны», об этом было бы нелегко признаться даже в приватном разговоре.
– Значит, подвох заметил только ты? – догадывается доктор, и Спок задумывается.
– Далеко не сразу. Поначалу я воспринимал это как жанровый сон, но позже, после происшествия в тумане, начал полагать, что феномен мог получить распространение. Сродни заболеванию, передающемуся воздушно-капельным путем. Если это, как предположил доктор Бертон – исследование нас океаном, то оно будет продолжаться, развиваться и претерпевать изменения, пока не дойдет до логического конца.
– Как это остановить? – голос Джима становится решительным – вот он-то всегда готов к действиям.
– Я не знаю, Джим. Но думаю, что мы может сдержать распространение на какое-то время.
Они удивленно переглядываются, и вулканец торопится пояснить.
– Мы определили, что «гости» приходят, когда члены экипажа находятся в фазе быстрого сна. Следовательно, пока мы не спим… «материализация» этих «гостей» может не произойти.
– Притянуто за уши, – Леонард как всегда сомневается. – И наверняка не сработает. Но энергетиками я могу обеспечить хоть весь корабль.
– В этом пока нет необходимости. Остановимся на тех, кто уже видит эти «сны», – Спок качает головой и продолжает. – Доктор Бертон, также я попрошу вас поговорить с Фехнером и Каруччи – в связи с открывшимися данными, вам они поверят быстрее. Лейтенанты Ухура и Сулу, вы поговорите с остальными – введете в положение дел, предупредите о необходимости бодрствования и соберете информацию об их «гостях». Лейтенант Чехов…
Он не успевает договорить – его персональный передатчик подает сигнал, а на связи оказывается инженер Скотт.
– Капитан, у нас ЧП. Я за дверью переговорной, и это не терпит отлагательств.
Краем глаза Павел отмечает, как крупно вздрагивает Кирк и почти сразу же опускает плечи. Кем бы он ни был, но и для него всего этого и сразу слишком много, чтобы принять.
Сулу отпирает отсек, и на пороге оказывается Скотти – запыхавшийся, тоже разозленный, и точно так же он моментально замечает чужака.
– Какого?..
– Все объяснения потом, мистер Скотт. Докладывайте, – резко говорит Спок, и инженер, с трудом отводя глаза от Кирка, начинает излагать.
– Ночью дежурные техники обнаружили сбой в программах обслуживания аварийных капсул. То ли вирус, то ли хакерская атака – только к утру поняли, что это был физический взлом. Моя вина… Но все капсулы были в порядке, я сам проверил! Кроме одной – ее просто не было, – Скотти переводит дух на мгновение, все еще с опаской поглядывая на Кирка, но продолжает. – Я сейчас выясняю, как он обошел сигнальную систему, но это не главное – еще он взял с собой два скафандра для выхода в открытый космос, но ни одного баллона с кислородом. Мы проверили весь спасательный отсек. Я доложил на мостик, и коммандер Уоллес приказала сканировать космическое пространство по траектории нашего движения на орбите и близ нее. В 37 тысячах километров от нас сканеры обнаружили и капсулы, и скафандры… Там был… биолог Фехнер и пустой скафандр…
Он замолкает, и чудовищная догадка возникает сразу у всех присутствующих, включая Джима.
– Скотти, ты сказал, он не взял кислород…
– Да, биолог мертв уже пять с лишним часов, – кивает инженер.