– Ты сам-то что по этому поводу думаешь? – доктор Маккой поддерживает вулканца и ворчит точно так же, как делал это тысячи раз при том, другом Джиме. Саркастично, почти беззлобно, с затаенным волнением о самом Кирке. – Давай только без воплей о том, что всего этого не может быть. Сейчас, глядя на подтвержденные факты.
– Мало у меня цензурного, – ерничает Кирк в ответ, вздыхает, потирает макушку, а потом все-таки высказывает свои предположения. – И я пока думаю вот о чем: если мы изучаем его, а он изучает нас в ответ, то, очевидно, стоит задуматься о прямом контакте. Он же, походу, разумный, так не пора ли с ним поболтать?
***
Предложение Кирка вполне логично. Леонард с удовольствием высказал бы этой инопланетной жиже парочку «добрых» слов на клингонском и красноречивыми жестами снабдил бы для наглядности. Пока у них есть только ничем особо примечательным не подтвержденная теория, а они уже думают, как поговорить с пришельцем.
– И как ты себе это представляешь? – фыркает он. – Все, что он хотел знать о нас, уже наверняка знает, а теперь мы должны ему еще что-то конкретное высказать?
– Эта идея не лишена смысла, – а вот Спок задумывается всерьез и находит в ней рациональное звено. – Почерпнутая неизвестным информация – личная, конкретизированная и односторонняя. Для нее тоже нужен анализ – на примере одного-двух индивидуумов невозможно понять смысл и цели существования какой-либо из рас. Мы уже пробовали вступить с ним в контакт посредством передачи ключевого сообщения, как это принято, но, возможно, здесь нужен иной подход – не хаос, что он находит в нашем сознании, а конкретное сообщение «из рук в руки» посредством передачи мозговых волн. Как вариант, при помощи энцефалограммы…
– И все равно, мне кажется, мы с этим опоздали, – спорит Леонард. – Он ведь уже наверняка все о нас узнал и теперь, пришествием этих «гостей», отвечает: «идите вы лесом со своим контактом».
– Нет никаких предпосылок тому, что это действие несет в себе злонамеренность или, вообще, носит негативный, агрессивный или угрожающий характер, – Спок отчасти прав, но вот Маккой, чующий неладное везде и всюду, никогда с этим так просто не согласится.
– Скажи это Фехнеру. У нас так же нет ничего, что однозначно указывало бы на невиновность океана. Вдруг это он заставил его покончить с собой? Такими темпами думать нужно не только об энцефалограмме, но и о более жестком излучении – рентгеновском, радиоактивном, ультразвуковом или еще каком-нибудь, что сможет если не защитить, то сдержать.
– Использование таких излучений запрещено Межгалактической ООН в большинстве случаев, – Спок ни за что на это не пойдет.
– Ты не можешь отрицать угрозы, – взгляд Джима затравленный, боязливый. – Ты сам видел, насколько я силен и как быстро регенерирую. А если завтра он меня заставит дестабилизировать ядро? Или убить тебя? А может, и захватить галактику? Ты должен предусмотреть возможность… моего уничтожения…
– Нет, – категорично отказывается вулканец и не хочет даже думать о подобной перспективе. Даже ставя под угрозу четыре сотни офицеров «Энтерпрайза».
А Леонард замечает взгляд Кирка, остановившийся на лице Скотти – Монтгомери, естественно, хватает идею на лету – живой или мертвый, а Джим все еще тот, кому они верили. Сумасброд и авантюрист, влипавший в неприятности не по разу на дню. Под командованием вулканца их служба стала куда как спокойнее, размереннее и на порядок безопасней, но с Джимом они как на пороховой бочке – были готовы ко всему, к любой внештатной ситуации, а такой опыт просто так не забывается. Маккой уверен на все сто, что Скотти и, наверняка, Чехов уже подумывали о запасном плане на всякий случай. И они займутся его разработкой вплотную без приказа Спока. Против приказа Спока – не наперекор, а просто подстрахуются.
– Капитан, я согласен с доктором Маккоем – нам необходимо иметь что-то, что мы сможем противопоставить ему. Торпеды, фазеры и силовые щиты могут не помочь против целой планеты, – Бертон поддерживает Леонарда. – Нам нужна альтернатива, потому что даже после первого инцидента действия Соляриса нельзя назвать однозначно «дружественными».
– Мы будем действовать согласно протоколу, – настаивает Спок. – В случае проявления враждебности, корабль покинет орбиту и уйдет в зону недосягаемости. Это приказ.
Спок прикидывается, что не замечает чужих игр в гляделки, но все еще не хочет брать в расчет то, что именно у Кирка они учились нарушать приказы.
– Доктор Маккой, вы подготовите электроэнцефалограф. Думаю, именно мне, как капитану и представителю вулканской расы, стоит стать тем, кто передаст сообщение, – и больше возражений он не примет – это понимает даже этот Джим. – Также я хочу, чтобы вы передали данные о личностях «гостей» штатному психологу Квондре – нам необходимо с точностью установить связь «хозяин-гость» на подсознательном уровне.
– Мы ее уже установили, – ворчит Леонард – они начинают повторяться и перестраховываться, а Спок не успокоится, пока не перепроверит каждую деталь по десять раз. Параноик.
– Мы могли что-то пропустить, всего лишь предположив, – напирает вулканец. – Доктор Бертон, возьмите наших физиков и продолжите исследование природы «гостя». Если это действительно нейтрино, то нам нужно оповестить Адмиралтейство в кратчайшие сроки. Мистер Скотт, нам нужны любые усовершенствования рабочих зондов, способных предоставить любую новую информацию в разрезе феномена. Лейтенанты Сулу и Ухура, продолжите наблюдение за офицерами с «гостями», а также мониторьте состояние остального экипажа. Если сегодняшней ночью появится еще кто-то из «гостей», докладывайте незамедлительно. Следующее собрание будет назначено утром.
Спок снова раздает указания, а они расходятся их выполнять. Как бы там ни было, а к разгадке они пока еще даже ни на сантиметр не придвинулись.
***
– Джим… что еще вы подразумевали под «разговором» с Солярисом? – они возвращаются в каюту Спока.
Вулканец хотел остаться в лаборатории, но не вместе с Кирком. Поэтому они вернулись туда, откуда все началось.
– Раз я – копия из твоего подсознания, ты уже должен был догадаться, – Кирк складывает руки на груди и смотрит в упор. Он как зверь, загнанный в угол – ждет нападения. И в корне ошибается. Спок бы никогда…
– Вам не нужно ни от чего защищаться, Джим. Я вам не враг.
– Ты говоришь с ним, со своим воспоминанием или с пришельцем Соляриса?
– Вы переиначиваете и делаете в корне неправильные выводы, – Спок шагает к нему на расстояние ладони и неистово боится не сдержаться и дать волю рукам – обнять, прижать к себе и никогда больше не отпускать. – Я пытаюсь разобраться. И хочу сделать это вместе. С кем бы ни было.
Джим все еще не отводит от него глаз, но понемногу успокаивается. Опускает руки, затем голову, а через десяток секунд садится на стул у рабочего стола Спока.
– Хорошо… хорошо, давай разбираться, – тихо говорит он. – Мы использовали мягкое излучение вначале, когда пытались вступить в контакт. На жесткое – ты не даешь разрешения. Энцефалограмма будет как монолог незнакомца, подошедшего к кому-то в толпе. Но знаешь, почему она все же выиграет? Мне тут подумалось: «гости»… я всегда приходил к тебе во сне, как ты утверждаешь, к другим они тоже приходили по ночам – что, если именно во сне он извлекает из вас рецепт создания нас? Это весьма вероятно. Тогда энцефалограмма – это запись твоих мыслей во время бодрствования, и, возможно, именно это станет «ключом». Может быть, приведет даже к разговору. Будет зависеть о того, о чем именно ты будешь думать во время записи, – Джим рассуждает последовательно и логично. Но с той эмоциональностью, которая никогда не была знакома ни Споку, ни любому другому вулканцу.
– Согласно Уставу и утвержденным инструкциям, при первом контакте послание должно содержать в себе пожелание мира, основные данные о расе представителя и предложение сотрудничества, – Спок даже если и понимает намек Кирка, но никогда не признается в этом сам себе. Он тогда не капитан, а слабая, пристрастная, инфантильная особь, не способная сдержать даже примитивные порывы. Но Джим хочет именно этого.