- Кан! А ну, малой, поди-ка ко мне! – и человек-глыба махнул рукой.
Плехов подошел, и вежливо поклонился:
- Добрый день, хозяин!
Бруно, наклонив голову, осмотрел Плехова с головы до ног, кивнул головой:
— Значит не соврали мне болтушки эти! Ты как себя чувствуешь?
«Интересно! Я же вроде был юродивым, немым прислугой, или я чего-то не понимаю? Почему ко мне все тут хорошо относятся? Вита болтанула что-то о внуке барона. Это что – правда? Как бы узнать, не задавая вопросы в лоб?».
- Пойдем-ка в зал, поговорим, да я глотку промочу, а то – дорога была длинная, и жарковато сегодня! – Бруно облапил его за плечи своей ручищей и повлек за собой.
Расположились они в углу полутемного пустого сейчас зала.
- Эй, кто там? Витка! Агнесс! Принесите мне пива и пожрать чего-нибудь! – оглушительно рявкнул этот медведь.
«Итить твою мать! Зачем же так орать-то?! Это же… я опять чуть не получил сильнейший удар по больной башке. Правда сейчас уже – акустический!».
Из кухни в зал выскочили обе девушки, переглянулись и снова скрылись в кухне.
- Ну так как себя чувствуешь, Кан? Ты так мне и не ответил! – несильно пришлепнул ладонью по столу Бруно.
Это для него самого – несильно, а стол возмущенно охнул!
- Хорошо. Хорошо себя чувствую. Сейчас, - кивнул Плехов.
- Ага… Все никак поверить не могу, что я слышу тебя. И что речь твоя разумна! – покачал головой хозяин.
Плехов пожал плечами – а что еще говорить?
К столу подошла Агнесс, покосилась на хозяина и участливо спросила Плехова:
- Кан! Ты как? Не устал после прогулки? Может все-таки рано поднялся?
Плехов посмотрел на девушку с удовольствием и с улыбкой ответил:
- Спасибо, красавица! Все хорошо. А лежать? Сколько же уже можно? Без малого неделю провалялся.
Агнес расставила по столу блюда с жаренным мясом; какими-то соленьями, отнесенными Плеховым к таковым по характерному пряному запаху; нарезанным большими кусками свежим ноздреватым и одуряюще пахнувшим хлебом. Шлепнула на стол большой кувшин. В кувшине звучно плеснулась какая-то жидкость и сразу потянуло запахом пива. И по этому запаху Плехов понял, что пиво это – отменное, даже слюна начала скапливаться во рту.
«Блин! Пиво! Свежее, судя по запаху! Свежее крафтовое пиво! Хочу!».
Но кружку девушка принесла одну – здоровенную, в такую половина этого кувшина сразу уйдет!
Плехов сглотнул слюну, и сделав глаза «котика из Шрека», попросил красавицу:
- Агнессочка! Красавица! А можно еще одну кружку, пусть и не такую огромную. Так вкусно пивом пахнет, что сил нет устоять?
Агнесс сделала анимешные глаза и приоткрыла красивые губки. Великан помолчал, а потом оглушительно загрохотал-захохотал, не менее громко хлопнул кулаком по столу и проревел:
- Точно выздоровел! Да и еще и вырос! Эх! А мы-то уже и надежду всякую потеряли! А где Седрик? Где этот старый пенек? А ну-ка кликните его кто-нибудь. Надо это дело пивком отметить!
Агнесс отошла от оцепенения, и поджав губки, протянула:
- Вы-то - старые пьяницы, а парня на что подбиваете? Он сегодня только на ноги встал!
- Агнесс! Красавица! Не зли меня! Зови Седрика и тащи пива! А то – шлепну тебя по красивой попке – неделю на нее сесть не сможешь! – проревел Бруно.
Глава 20
Если кто-то подумал, что Плехов вздумал «бухать» с этим толстяком и верзилой, а также с седым стариком – то он сильно ошибся. Евгений просто хотел попробовать местного пива, и не более. Да и Агнесс поглядывала на них явно неодобрительно. Поэтому, пока Бруно ждал своего приятеля, он смаковал пиво из небольшой глиняной кружки, принесенной девушкой. Пиво было светлым, не очень резким, больше похожим на квас. Но какой-то небольшой градус в нем все же чувствовался.
Толстяк так смачно вгрызался в сочное жареное мясо, что и Плехов, спросив разрешения, присоединился к нему. Пришедший Седрик сначала приглядывался к парню, спросил о самочувствии, о чем-то подумал, а потом, кивнув, потребовал кружку и себе. И пива.
- И мясо еще принеси, девочка! А то этот обжора съест все, и парню ничего не достанется! – распорядился он уже Вите.
Когда Бруно утолил первый голод, съев практически весь поднос мяса самостоятельно, Седрик спросил:
- Мы тут будем любоваться, как ты свое бездонное брюхо набиваешь, или все-таки какой-то разговор у нас состоится? Негоже держать парня в неведении. Филип сказал, что болтает сейчас Кан не хуже любого из нас, и вроде бы рассуждает не хуже. Мозги, стало быть, у него встали на место. Не знаю, кого ты, парень, должен благодарить за это – Всеединого, других богов или самого Мелькора! – последняя фраза была адресована Плехову.