Его лицо показалось мне таким же запыленным и усталым, как у посланника. На самом же деле отец был потрясен и бледен, но, увлеченный книгой стоика Хрисимппа, я лишь бросил на него невольный мимолетный взгляд и потому не сразу угадал его чувства.
- Где Эвмар? - глухо, с трудом произнес отец. - Где этот великий пророк?
Тогда я поднял глаза, и сердце мое упало. Я понял, что произошло нечто ужасное: губы отца были перекошены так, как не случалось и в мгновения самых тяжелых утрат, по дряблой и омертвевшей щеке его тек из глаза тонкий сплошной ручеек.
- Где твой дружок? - Отец попытался улыбнуться, и улыбка еще сильнее исказила его черты.
Я похолодел.
- Где ему быть? В степи, вероятно... - пробормотал я то, что вырвалось само.
- Полгода, - выдавил из себя отец, будто слово это доставляло ему мучительную боль. - Всего полгода... Что можно успеть? К чему была эта проклятая суета? В нас будут тыкать пальцами и смеяться... Теперь что... Твоему дружку остается выпросить войска в Индии... - Отец натужно шутил, пытаясь сдержать смятение. - За год они доберутся до нас. И недельку погостят... Так?
Он присел на ступени, вздохнул - и вдруг, странно дернув плечами, стал заваливаться на бок.
Я кинулся к нему. Он был тяжел, и у меня едва хватило сил удержать его. Я так испугался, что даже не сообразил позвать на помощь. Одна лишь мысль билась в голове: где Эвмар, где Эвмар?..
Черные дни. Они далеки. Но память не властна над ними. Они всегда рядом, как страшные сны последней ночи. Свет дня оттесняет их прочь, но они бьются в душу, мучительные, неотступные тени.
Отца кремировали. Дым тянулся по берегу к морю, поднимаясь над застывшими когортами.
Отца не стало, и Город притих. Притихли даже враги отца. Никто не ожидал столь сокрушительной развязки.
Более всех, казалось, более нашей семьи был потрясен Эвмар. Я всегда видел его сильным. В пору бед и несчастий он становился и крепче, и стройнее, и порой спокойнее, чем обычно... В те черные дни он слонялся около нас безвольной, поникшей тенью.
Время вершит свой закон, и горе сменилось днем и жизнью. Неделю спустя я вновь услышал смех моих малых детей и стал замечать красоту меотийских закатов.
Эвмар тоже пришел в себя, но осунулся и был многословен, как никогда. В его глазах я видел вину и смятение.
- Не мучь себя виной, - сказал я ему однажды. - Нет ее. Ты не виновен в смерти отца. Вы оба исполняли долг без робости и сомнения. Было бы виной отвернуться от тягот? Города и жить в покое. Смерть же моего отца - не вина - а честь. Значение имеет только мужество... или трусость. Остальное - судьба, а она - как воинская повинность.
- Твой брат сказал мне такие же слова, - безрадостно усмехнулся Эвмар. - Могу быть вам благодарен за сочувствие. Моя вина - одна, и она родилась вместе со мной.
Душу Эвмара тяготила его сила. "Берегите этого жеребенка, но и сами берегитесь его", - вот что помнил он и что лишало его покоя: какую участь нес он людям и что за плод даст в итоге его сила. Он не находил ответа.
- Когда ты был ребенком, - напомнил я Эвмару, - на вас с матерью напали псы. Твоя сила нужна была, чтобы спасти мать. Ты убивал псов, но ты защищал мать. Это - долг.
Эвмар пожал плечами:
- Вероятно, я мог бы их только отогнать, а не убивать. Или же пересилить себя и переждать еще несколько мгновений, пока торговцы отгонят псов палками. Они уже подбегал" к нам. Но мною завладела злоба.
- Ты смог бы остановить тот сгусток силы, что уже поднимался к горлу? - спросил я. - И даже мертвых псов ты ставишь себе в вину?
Эвмар, отведя взгляд, помолчал и ответил:
- Закария предупреждал меня: "Твоя сила послана тебе великим искушением".
- Враг замахнулся мечом, - сказал я ему. - Один сможет защититься только мечом. Другой - ты - и мечом, и силой. Покаты будешь выбирать между силой и мечом, враг без труда снесет твою голову, способную создавать империи, пророчить великие события и прозревать глубины небесных сфер. Кому нужна твоя покатившаяся в полынь голова, что сможет она без тела? Важна только цель души. Ты спасал свою мать. Лишь это важно. Твой помысел не только оправдал тебя, но и возвысил, и если действительно чистый помысел привел тебя к итогу, который напугал тебя, значит, это был неполный итог; главного же итога ты не прозрел и сам, ибо ты - человек, а не бог... Ты поступил верно. Псам пора было подохнуть. Искушение, посланное тебе богами, - не сила, но сомнение.
Эвмар улыбнулся мне.
- Пожалуй, еще полгода назад я бы сам решился учить тебя такими советами, - были "го слова. - Какие странные петли свивает судьба.