Девушка не хотела смотреть на это. Не хотела и не могла, находясь во власти холодного оцепенения. В ее сознании навязчиво пульсировала мысль о том, что она могла оказаться среди тех несчастных, если бы не замешкалась дома, отыскивая неизвестно куда запропастившийся ключ от входной двери. Но когда дрожащие пальцы пытались раскрыть неподдающийся зонт, голова, как по чьему-то безмолвному приказу, повернулась в сторону катастрофы. Больше всего Милену поразила не сама авария, а толпа любопытных, собравшихся у жалкого ленточного заграждения, поставленного милицией. Люди напирали, их глаза впитывали происходящее. Звук чьего-то раскрывшегося рядом зонта и брызнувшие в лицо капли привели девушку в чувство. Она поняла, что и сама едва не поддалась общему настроению, и почти силой заставила себя отвернуться. А уходя, краем глаза заметила в людском столпотворении темную тень, сливающуюся с дождем. У тени было бледное пятно лица с горящими, как угли, глазами…
Придя на работу, Милена еще долго не могла успокоиться. А тут еще напарница Света, принялась расспрашивать про аварию. Получая очередной ответ, она округляла и без того похожие на голубые с серой каемкой блюдца глаза и вдохновенно выдыхала:
– Ужас! Кошмар! – А потом неизменно добавляла: – Ну и везучая же ты!
Отделаться от надоеды удалось лишь с приходом первого читателя. Получив от студента-первокурсника листок из школьной тетради со списком литературы, Милена нырнула в хранилище.
На автобус она снова опоздала и возвращаться пришлось пешком. Погода отвратная, темно. Не слишком поздно, но одной было неуютно.
Хотелось подумать о чем-нибудь приятном. Например, о том, что в маленькой уютной квартирке на втором этаже горячий душ, кофе с гренками и теплая постель, что завтра выходной и можно будет спать, сколько захочется, смотреть телевизор, читать… но мысли упрямо переключались на попавшуюся на глаза статью о пропадающих без вести людях, большая часть которых – женщины не старше тридцати… Девушка поежилась. Подобные мысли совсем не для одинокой прохожей, тем более, если она «не старше тридцати». К счастью, до дома оставалось немного: сначала через ведущий во двор узкий проход между домами, затем направо и в подъезд. Как обычно, в проходе стоял такой мрак, что даже собственные руки можно было разглядеть с большим трудом. Девушка уверенно свернула в темноту, радуясь, что скоро будет в тепле, но, пройдя несколько шагов, остановилась. От внезапно накатившей волны страха в груди все сжалось – впереди кто-то был.
Сняв с плеча сумочку и обмотав ремешок вокруг запястья так, чтобы в случае чего ею можно было ударить, девушка сделала несколько неуверенных шагов и замерла.
Вдох-выдох, еще несколько шагов…
Темнота шевельнулась, высокий силуэт неуклюже качнулся навстречу и вправо, навалившись на стену.
«Пьяный».
Страх уступал место чувству гадливости, но девушка не спешила разоружаться. Мало ли какие мысли бродят в затуманенном алкоголем мозгу?
Еще несколько шагов вперед.
– Помогите, – прохрипела темнота, – помогите, прошу вас…
Отпрянув от тянущейся к ней руки, девушка прижалась к противоположной стене. Чужие пальцы мазнули по плечу. Девушка взвизгнула, оттолкнула от себя мужчину и метнулась прочь. Она слышала, как он упал, но не остановилась. Юркнув в подъезд, вихрем взлетела по лестнице, дрожащими руками открыла дверь и, только захлопнув ее за собой и закрыв на замок, с облегчением опустилась на низкую скамеечку в прихожей. Сердце больно билось в груди.
Кисть руки, на которой висела сумочка, совсем онемела. Кое-как содрав не пригодившееся орудие самообороны, сняв плащ и мокрые туфли, прошла на кухню, зажгла свет и поставила на плиту кофейник. Когда чашка с горячим кофе оказалась в руках, она окончательно успокоилась, и мысли о пьяном типе в проходе перестали ее тревожить.
Милена проснулась среди ночи, рывком, и сразу включила светильник. Опять этот неприятный сон: жуткий багровый туман, густой и скользкий, как кисель. Она блуждала в нем, пока на услышала голос, хриплый, совсем как у того типа на улице.
Бросив беглый взгляд на часы, девушка решительно погасила свет, взбила подушку и улеглась снова. Сразу же накатила дремота, но заснуть не получалось. Что-то мешало, неотвязно путаясь в голове. Извертевшись в постели, пытаясь улечься поудобнее, она в конце концов, снова включила свет и села.
Странное беспокойство не унималось, продолжало нарастать, становясь почти невыносимым. Шея и затылок онемели, лицо пылало, и в голове, словно наяву, звучал хриплый голос, молящий о помощи.