– Меня полночи совесть мучила, что я вас там бросила, – проговорила Милена беспечным тоном, пытаясь избавить разговор от этого трагически серьезного направления, от которого кусок в горло не шел.
– Прошу простить, но это я.
– Что – вы?
– Это я мешал вам спать.
«Похоже, он и правда сильно ударился».
– В общем, – продолжал он, – я немного владею, как же это сказать… могу управлять психической энергией, но, принимая во внимание мое состояние, вы могли бы и не прийти… И вы, кажется, довольно крепко спали… Я, честно говоря, удивлен, что все получилось.
– Вы хотите сказать, что вы экстрасенс, телепат? – на лице Милены начало формироваться сомнение, но тут вскипел чайник, и она отвлеклась.
На кухне воцарилось молчание, а в голове – каша.
– Вы извините, – заговорила девушка, разливая по чашкам ароматный чай, – но ваша одежда… она… несколько странновата.
– Ах, это, – Анжей улыбнулся и отпил из чашки. – Это все мой приятель, мы вместе учились. У него вчера был юбилей. Он всегда отмечал праздники довольно… своеобразно, а на этот раз решил устроить что-то вроде маскарада со спиритическим сеансом. Я должен был изображать мага.
– А в вас есть что-то такое, от чего мурашки по коже.
– К сожалению, для меня вечер не удался. Вышел из такси, а потом – такая банальность – подходят ребята и спрашивают, который час. Пока я лез в карман за часами, один из них схватил мою сумку, а другой двинул чем-то по голове. Хорошо хоть права оставили, паршивцы. Очнулся в каком-то закоулке, поднялся кое-как, где нахожусь – не знаю, в голове шумит… В общем, состояние не из лучших, а тут чьи-то шаги. Потом провал. И снова лежу, а вы мне пульс проверяете.
– Я думала, что никогда не дотащу вас до дверей.
– Не дотащите? Я, кажется, старался идти сам, – серьезно сказал Солар.
Девушка рассмеялась, вышло чересчур громко и нервно.
– Сам! Да вы все те двести метров, что отделяют проход от подъезда, и вверх по лестнице проехали на моей спине! Только боюсь, что ваши шикарные сапоги совершенно испорчены, – выдала она и от вида растерянной и недоумевающей физиономии Анжея снова рассмеялась.
Смех резко оборвался, когда Милена встретилась взглядом с черными неподвижными зрачками Солара, в которых мелькнуло что-то, от чего на долю секунды перед глазами девушки пронеслось ночное видение – красный сумрак и жадные щупальца багрового тумана. И ей стало страшно. Очень страшно. Она резко поднялась и, стараясь не смотреть Солару в глаза, сказала:
– Поймите меня правильно, Анжей: то, что мы сидим и вспоминаем о вчерашнем происшествии как хорошие знакомые, просто прекрасно, но сейчас уже за полдень, и ваши друзья, наверное, беспокоятся…
– Я понимаю, – его искренний и доброжелательный голос превратился в сухой и официальный. – Я уже ухожу. Они и в самом деле волнуются.
Он встал. Надел в гостиной свое жемчужно-серое нечто, в прихожей натянул высокие сапоги из мягкой черной кожи с изрядно потертыми носами и молча взял протянутый Миленой плащ. Надев его, Солар застегнул все пуговицы, бросил беглый взгляд на свое отражение в небольшом овальном зеркале на стене и шагнул к двери. Протянув руку к дверной ручке, он остановился, повернулся и внимательно посмотрел на Милену.
Странный взгляд. Какой-то неопределенный. Словно там, в глубине, кто-то повернул вентиль и притушил огонь в старой закопченной керосиновой лампе, и от яркого пламени остался маленький, едва шевелящийся язычок. Он мигал и извивался, скованный неподвижными черными сферами зрачков.
– Послушайте, Милена, я хотел бы поблагодарить вас за то, что вы сделали для меня.
– Не надо.
– Тогда… тогда постарайтесь забыть обо всем, что произошло, как можно скорее. Вы забудете. Вы должны это сделать.
Потом он ушел, оставив ощущение незавершенности, недосказанности, затаенной тревоги. Тревоги? Из-за чего? А впрочем, какое это имеет значение?!
– Анжей, – прошептала она, едва он отпустил ее, но переживания последних дней и недавнее потрясение сделали свое дело – колени подогнулись, и девушка мягко осела на руки подхватившего ее Солара.
…Ей снова было страшно. Леденящий холод проникал изнутри, заставляя душу сжиматься в маленький твердый комок. Он был везде. Он – туман. Милена чувствовала, как ее тело плывет, покачиваясь в багрово-красных клубах, как его липкие щупальца обволакивают мозг. Прикосновения были влажными и упругими. Как резиновые жгуты, они сдавливали голову все сильнее и сильнее, Милена рванулась, пытаясь освободиться, но туман не отпускал. Он заполнил собой все и был способен растворить в себе каждого, кто окажется в его власти. Девушка чувствовала, как тают ее силы.