— Что? Нет. Почему ты спросила?
— Стало интересно, отчего ты спрашиваешь именно меня.
— А какая красивая женщина, кроме джедая, стала бы разговаривать со мной на эту тему?
— Мне кажется, минимум одна стала бы, — Секура стрельнула глазами в направлении Падме.
— У неё значительно хуже с выборкой, — видя, что Айла не вполне поняла, я пояснил: — Опыта меньше. Извини, математический термин.
— Понимаю. Значит, как я и предполагала, все сплетни о её многочисленных тайных ухажёрах…
— Бред пёстрого нерфа, — кивнул я. — Тайный ухажёр у неё один, и ты его знаешь.
Из кантины выходили вместе. Ехать на "магнитке" в такой час становилось рискованно не на шутку, поэтому Падме вызвала представительский спидер. И предложила подвезти джедаев до Храма. Кит и Айла согласились, с условием, что высадим мы их на краю площади. Интересно, в Ордене все такие, поголовно?
— Всё-таки, ты у меня настоящий брат, — сказала Падме, когда спидер взвился с посадочной площадки у Храма, направляясь в сторону сенатской башни. — Не будь тебя, я бы весь вечер просидела, страдая от разных мыслей. Переживала бы, что поссорились, что день пропал, а он ведь через пару дней снова улетит курочить дройдов своей лазерной отвёрткой… Чего фыркаешь, сам же эту аллегорию предложил. До сих пор от смеха давлюсь, как представлю.
— Язык мой – враг мой, — покаянно повесил голову я.
Разумеется, кузина с мужем помирились уже на следующий день, как обычно и бывало. Предвидя это, я предусмотрительно задержался в университете допоздна. А вечером узнал, что на следующий день Анакин и Осока вновь улетают на задание. Падме по этому случаю позорно прогуляла пленарное заседание и до обеда, и после. Я прекрасно её понимал и не осуждал. Кто знает, когда в следующий раз выгорит время побыть наедине? На военную базу, с которой должен был стартовать свежеотремонтированный разрушитель, как обычно, летели порознь. Но на этот раз я решительно уселся в спидер вместе с кузиной.
— Ты со мной? — слегка удивилась Падме.
— Да, — небрежно ответил я. — Тоже хочу проводить кое-кого.
Кузина повела бровями, глаза у неё были заинтересованные, но вопросов она задавать не стала.
Когда мы вышли из спидера, Анакин посмотрел в мою сторону с неудовольствием, тебя, мол, только тут не хватало. Можно подумать, я сам маленький и не понимаю! Коротко с ним попрощавшись, я поддел за локоть Осоку и увёл в сторонку, за одну из колонн, подпирающих раздвижную крышу дока. Сейчас секции исполинских створок были отодвинуты в стороны, чтобы не мешать старту корабля, и в гигантском проёме полыхал в полнеба знаменитый корусантский закат – золото, переходящее в голубизну, всё более и более тёмную, до фиолетового на противоположной стороне горизонта.
— Хорошо, что догадался приехать, — сказала Осока. — Я собиралась зайти в универ, да не получилось, закрутилась с погрузкой. Думала, не увидимся до следующего раза.
— А я, знаешь, представил себе, как они прощаются, а ты сидишь где-нибудь в сторонке и скучаешь…
— Кстати, так обычно и бывает, — вставила она.
— Ну, вот, я с Падме и увязался.
Некоторое время мы продолжали говорить о каких-то ерундовых, малозначащих вещах. Ни с того, ни с сего я стал рассказывать Осоке про сиюминутные дела в университете, потом она мне что-то в этом же духе… Стояли рядом и глядели в небо над верфью.
— Ты, вот что… береги себя, — наконец, сказал я. — Не забывай, что я здесь тебя жду.
Осока с недоумением покосилась на меня, отчего глаза её блеснули не теперешней, рассветной синевой:
— Ты чего?
— Того самого, — ответил я, точь-в-точь как сама Осока говорила Ситре тогда, в Храме. Сейчас, по идее, нужно было сказать ещё какие-то слова, те самые, о которых упоминала Айла, и которые должны, просто обязаны были прийти в голову в нужный момент. А их и не было. Вообще. Язык мёртвым грузом лежал во рту и выдавать что-нибудь путное не желал категорически. А, будь что будет! Я неуклюже схватил девушку в охапку и быстро поцеловал. В губы. Осока дёрнулась, наверное, от неожиданности, а потом я убедился, что целоваться она умеет, и ещё как. Обоюдное безумие продолжалось целую минуту, не меньше, затем она чуть отодвинулась, но не настолько, чтобы высвободиться из моих рук. Взглянула на меня в упор, произнесла непривычно робким голосом:
— Алекс… я – дура?
И как прикажете отвечать на подобный вопрос? Главное, понять бы, о чём она. А, скорее всего, о своих попытках сосватать меня с Рийо.
— Почему сразу дура? — сказал я. — Ты же не могла знать.
— Да в том-то и дело, что могла. Я ведь… Кстати, — перебила она сама себя, — а ничего, что Кодекс Ордена запрещает привязанности?
— Хм. Кого в нашей семье это когда останавливало? — усмехнулся я.
Осока непроизвольно бросила взгляд туда, где мы оставили Анакина и Падме, но, конечно, не увидела их за колонной. Улыбнулась в ответ:
— Да уж. Знаешь, а он мне недавно говорил, что цель всегда превыше чувств.
— Ой, чья бы банта рычала.
— Угу. Видел бы ты его позавчера, когда поцапались. Стрилл в клетке.
— Могу себе представить. Ты приглядывай там за ним.
Осока кивнула:
— А ты – за ней… Жаль, что приходится так внезапно улетать, но ничего не поделаешь.
— Я недавно наткнулся на один старинный текст, там есть такие слова:
— Как точно сказано.
— Шпилька! — послышался сзади голос Анакина Скайуокера. — Куда ты подевалась?
— Ну, всё, — Осока вздохнула. — Мне пора.
— Да, как всегда:
— Ты, всё же, неисправимый романтик, — улыбнулась она.
— А ты?
— Да, и я, наверное, тоже. Как иначе можно бы выносить этого несносного Небошлёпа? Пока-пока.
Падме и я остановились на самом краю площадки, там, где обрывалось ограждение, и смотрели, как широченная лента грузового траволатора уносит Анакина с Осокой через стометровую пропасть дока к тёмному проёму большого переходника разрушителя. Девушка стояла боком и, хотя с такого расстояния нельзя разобрать направление взгляда, я почему-то был уверен, что она то и дело смотрит в нашу сторону, лишь из вежливости делая вид, что слушает своего Учителя. Возле самых стыковочных механизмов Скайуокер обернулся, поднял руку в прощальном жесте. Падме в ответ помахала обеими руками, за себя и за меня. Опустевшая лента транспортёра повернулась, складываясь вдоль балкона дока, массивные створки люка медленно сомкнулись. И тут же беззвучно вздрогнуло всё вокруг, это включились корабельные репульсоры. Командир разрушителя явно не собирался ждать, пока генерал Скайуокер поднимется на мостик, и отдал приказ взлетать.
— Может быть, зайдём куда-нибудь и выпьем каф? — предложил я, провожая глазами величаво уплывающую высь махину корабля.
— Не сейчас, — покачала головой Падме. — Мне нужно в Сенат.
— Тогда и я с тобой.
— И что ты там будешь делать, позволь спросить?
— Сначала, всё-таки, выпью с тобой каф, — ответил я. — Текла его прекрасно варит. Затем, скажем, напишу что-нибудь для курсовой работы. А, главное, прослежу, чтобы кое-кто не слишком засиживался.
— Хорошо, хорошо, — улыбнулась она.
Нечаянная передышка заканчивалась. Завтра у Падме опять заседания, комитеты и подкомиссии, встречи и разбор обращений. У меня – лекции, лабораторные, а на той неделе завкафедрой устраивает внеочередной коллоквиум, тоже придётся попыхтеть. Ну, и ладно. Чем больше дел, тем меньше времени скучать.