Джулия попятилась, глядя, как та перестилает постель. Ребенок лежал на соседней койке и пинал ножками спинку. В остальном хижина была пуста. Что вообще происходит?.. Том ведь не мог просто взять и исчезнуть с лица земли…
Ничего не понимая, Джулия затараторила:
– Ты же видела здесь Тома, правда?.. Он умирал! Ты еще потрогала у него лоб, сказала, что жара нет, и обещала привести Аллена!
Женщина удивленно вытаращила глаза:
– Аллена? Он в Дорчестере.
– Но ты видела Тома Бенедикта!
Женщина медленно покачала головой:
– Тома… Какого Тома? Как ты сказала – Бенедикта? Не помню такого…
– Ты его знаешь! Его все знают!
Женщина заправила одеяло под матрас, разгладила последние складки и выпрямилась.
– Прости, Джулия, я не понимаю, о чем ты говоришь. Я захожу, вижу, как ты швыряешь во все стороны подушки с простынями: что я, по-твоему, должна была подумать? Ты говоришь, кому-то из наших плохо?
Джулия набрала в грудь воздуха, чтобы повторить все с самого начала, и вдруг осознала, что женщина и впрямь не понимает, о чем речь. Лазарет выглядел безжизненным, почти стерильным, словно в него не заходили уже несколько дней; в общине давно никто не болел.
– Извини… Почудилось…
Она медленно вышла из хижины. Дети все еще играли, перекидывая друг другу мячик. Из толпы внезапно выскочил мальчишка, что-то крикнул. За ним побежал второй; вскоре они вернулись к игре. Вдалеке, на полях, над грядками горбились рабочие.
Женщина тоже вышла из лазарета, заперла дверь, с любопытством покосилась на Джулию и пошла по своим делам дальше.
А Джулия осталась, пытаясь понять, что, собственно, здесь происходит. Ей не хотелось покидать это место, словно Том мог выйти из-за угла, привычно хмыкнуть и признаться, что ее разыграли.
Она села на траву, не замечая никого вокруг, и громко расплакалась.
Потом, чуть позже, обошла здание – может, Том каким-то чудом мог незаметно ускользнуть?.. Однако оставшиеся обе двери были крепко заперты.
Вечером она подошла к Нэйтану Уильямсу:
– Ты не видел Тома?
– Тома? Какого Тома?
– Тома Бенедикта.
– Я такого не знаю.
Никто его не знал.
Потом Джулия нашла Аллена.
– Ты осматривал сегодня Тома?
– Джулия, я весь день был в Дорчестере. Ему что, не стало лучше? И… кто это вообще такой?
– Это Том… Том…
Джулия поняла, что не помнит его фамилии. Она сидела за столом с остальными членами общины, старалась думать о Томе… но к концу ужина забыла уже и имя.
В душе царила ужасная пустота: ее мучило чувство страшной тоски, словно она только что потеряла кого-то очень близкого.
Кто-то умер или уехал из общины. Вспомнить бы кто… Мужчина или женщина? Так странно…
К вечеру, когда Джулия легла в постель рядом с Грэгом, унялась и тоска, оставив за собой лишь смутную печаль.
Джулия крепко уснула, а когда утром Грэг опять ее разбудил, о вчерашнем вечере она не помнила вовсе. Печаль ушла; лежа под Грэгом, Джулия думала о Дэвиде Хакмане. И мысли о грядущей встрече так ее возбуждали, что старания Грэга в этот раз доставили удовольствие.
Глава девятая
Прежде чем Грэг ушел в мастерскую, Джулия сообщила, что днем будет в Дорчестере, а после обеда вернется забрать скиммер для Дэвида Хакмана.
– Возьми лучше сразу.
– Лодка и так перегружена. Тем более мне все равно надо днем быть в крепости. Заодно и захвачу.
Грэг странно на нее посмотрел: на минуту Джулии показалось, будто сейчас он заявит, что сам отвезет скиммер Хакману. Она уже запаслась отговоркой, для себя все окончательно решив. В глубине души, правда, сомневалась, не наживет ли себе в будущем из-за Дэвида Хакмана неприятностей, но сочла, что отношения с ним того стоят.
Грэг, однако, ничего не сказал и ушел молча.
Оставшись в одиночестве, Джулия торопливо умылась и побежала искать Марка и Ханну. Марк ушел в город пешком, а Ханна готовила лодку, на которой в Дорчестер возили товары. Это была небольшая плоскодонка с древним бензиновым двигателем – единственная моторная лодка, что имелась в замке… вообще единственное средство передвижения с двигателем. Ночью ее обычно оставляли на песке у северо-восточного вала.
– Ханна, мне сегодня нужна будет лодка. Я хочу после обеда вернуться в крепость. Вы с Марком ведь доберетесь вечером из города пешком?
Ханна – молчаливая женщина средних лет – кивнула.
Джулия добавила:
– А в Дорчестер езжайте без меня, сама дойду. Только решу кое-какие дела.
Ханна снова кивнула. Поначалу она казалась Джулии очень замкнутой и нелюдимой, да и сейчас их нельзя было назвать подругами. Порой, работая бок о бок в палатке, они могли не разговаривать по два-три дня и воспринимали это как должное.