Сколько отчетов и протоколов он перерыл за последние шесть лет? Алекс давно перестал считать, да и к чему? Ни в одном из них не было искомой информации.
— Что у тебя, Филипп? — спросил Алекс, продолжая смотреть в окно кабинета на апрельское утро. От недавней грозы, что бушевала над городом ночью, не осталось и следа. На бирюзовое, без единого облачка небо было больно смотреть.
Александр знал одну женщину, чьи глаза сияли таким же ярко-голубым цветом, и от взгляда в которые так же захватывало дух. Он отдал бы все, чтобы снова ее увидеть.
Алекс почувствовал, что его друг подошел ближе — звук шагов полностью поглощало толстое ковровое покрытие просторного кабинета. Внезапно он подумал, что вряд ли позволил бы кому-то еще приблизиться к себе со спины. Филиппу он доверял как себе.
Прокашлявшись, тот сообщил:
— Агентство наконец-то получило координаты пилота, который, скорее всего, эвакуировал… Доун после урагана на острове Корасон!
Филипп произнес имя Доун с легкой заминкой, зная, что его звучание значит для друга — все блаженство этого мира и всю его боль. Алекс понимал, что это абсурдно, но он ненавидел, когда кто-то другой — даже Филипп — произносил ее имя.
— И? — Взгляд Алекса продолжал скользить по залитому солнцем Манхэттену. Отсюда открывался вид на два здания, принадлежавшие ему, и еще на несколько других, в строительстве которых он принимал участие.
— Пилота звали Сэм Норкросс, — продолжал Филипп. — Он научился управлять вертолетом в армии, после чего работал в одной сомнительной фирме на Карибах. Когда случился ураган, он летал под чужим именем, поэтому найти его оказалось так непросто. Агентство…
— Оставь детали, — перебил Алекс. Его друг говорил о Сэме Норкроссе в прошедшем времени. — Скажи, что мы имеем в результате.
— В общем, он погиб.
Ладони Алекса непроизвольно сжались в кулаки. Подавив внезапный приступ агрессии, он заставил себя расслабиться и спросил как можно спокойнее:
— Как это случилось?
— Автокатастрофа. Две недели назад. Всего две недели! Будь он настойчивее, или заплати он больше, частные детективы могли бы уже найти Сэма Норкросса, и тогда…
Стоп, приказал себе Алекс. Этот человек мертв. Всю информацию о Доун он забрал с собой в могилу — ничего изменить нельзя.
— Мне очень жаль, — нарушил молчание Филипп. — Норкросс был нашим самым горячим следом. Мне бы очень хотелось сообщить тебе нечто более обнадеживающее. Если я могу что-нибудь для тебя сделать…
— Конечно, можешь, — ответил Алекс. Он понимал, что Филипп хочет утешить его после плохой новости, но сострадание было нужно ему меньше всего на свете. Морану с трудом давалась уже сама просьба о помощи. — Сообщи в детективное агентство, чтобы продолжали искать зацепки.
Алекс не обижался на друга за чрезмерную приверженность хорошим манерам. Филипп Лэсситер принадлежал к одной из тех состоятельных аристократических семей, которые особенно ценят традиции. Кроме того, он обладал мягким характером. Нет, он отнюдь не был слабаком — напротив, Филипп относился к самым целостным и сильным личностям. Просто он был незакаленным — в отличие от Александра, который в свои тридцать шесть хоть и был на пару лет младше Филиппа, по жизненному опыту обогнал своего друга лет на двадцать.
Алекс родился на задворках пресловутого Бронкса и сам проложил путь наверх. Еще мальчишкой ему пришлось зарабатывать на жизнь, и он понял, что должен полагаться только на собственные силы, если хочет чего-то добиться.
Проявление мягкости всегда относилось для Алекса к разряду «люкс». Достигнув в своей жизни этапа, когда можно было позволить себе все, даже быть мягким, он считал это лишним в любом деле. За тот единственный раз, когда Алекс изменил своему правилу, он расплачивался по сей день…
Филипп вновь деликатно кашлянул.
— Ты правда хочешь, чтобы агентство продолжало поиски? — спросил он осторожно.
— Да, — ответил Алекс без всякого выражения.
— Но…
— Я плачу им, Филипп. Я же даю им указания.
— Но вопрос вовсе не в деньгах и не в том, кто…
— Нет никакого вопроса. Хватит.
— Алекс, я прошу тебя… — обычно спокойный, Филипп был явно взволнован. — Столько времени прошло, и, несмотря на все наши усилия, нет никакого результата. Вообще ничего! Мне очень жаль, что это так, ты ведь знаешь. Но подумай сам… мы не можем исключать такой возможности, что Доун…
Алекс резко развернулся и пристально посмотрел на друга — он был выше Филиппа на целую голову.
— Какую возможность я не должен исключать? — В его голосе звучало отчаяние. — Что Доун мертва? Боже мой, Филипп! Да я живу с такой возможностью уже шесть с половиной лет. И это мучает меня каждый день, каждую минуту. Точно так же, как и та возможность, что Доун жива и не хочет, чтобы я ее нашел.