Дирижер вздохнул, а Цуль немного расслабился, видя, что ситуация стабилизировалась.
— Поэтому я и нервничаю. Мы можем быть первыми в списке выступающих, а барабанщика нет.
— Может, он задержался где-то или потерялся, — мягко сказала высокая и худая девушка. Андрей задумался.
— Да, ты права. Тогда, Цуль, сбегай и поищи его. Если не вернешься вовремя и не приведешь барабанщика, то будешь слушать игру Амфисы до скончания времен, будучи без рук.
— Хорошо, — сглотнул паренек.
— Беги.
Цуль положил инструмент и, пробираясь через сидячих музыкантов, пулей вылетел из комнаты.
На пороге стоял юноша в белой, выправленной рубашке, и уже пятую минуту завораживающе куда-то глядел. На табурете, в тесной комнате, сидела девушка в платье, украшенном узорами различных цветов, а изящную и юную талию обхватывал черный ремешок. Ее плечики были прикрыты, а тонкая, короткая, изящная шея блестела своей белоснежной кожей. Спина, однако, сгорблена совсем не грациозно, но длинные волосы, мягкие и гладкие, приковывали внимание. Она играла на гитаре и пела, смотря в приоткрытое окно, откуда был вид на голые с зимы деревья, которые пытались закрыть обзор на город, но отсутствие зелени на ветках мешало полному скрытия пейзажа, и сквозь тонкие пальцы веток можно было увидеть мокрые крыши домов, еще не отошедших от серых красок теплого февраля, однако яркое солнце старалось все исправить и наполнить кирпичный пейзаж светом и радостью. Легкий мартовский ветер, который был еще холодным, залетал в комнату, тревожа занавески, заставляя их колыхаться под пением музыканта, порывы воздуха попадали ровно в такт мелодии и лишь украшали репетицию девушки, принося в голову мысли о магических свойствах грациозной певицы. Ее длинные каштановые волосы вместе с легкими и белоснежными занавесками двигались под четкое щипание струн пальцев, приглашая солнце участвовать в легком танце мартовского дня.
Комната была небольшой, но вещей повсюду разбросано было очень много: чехлы, рюкзаки, кофты, обувь и многое другое- однако в душном, но проветриваемом помещении находилась лишь эта прекрасная незнакомка, чье лицо скрыто музыкой, платьем, солнцем и волосами. Юноша стоял, смотрел, слушал и восхищался, пока сзади люди суетливо спешили куда-то. Паренек был невысок и очень неприметлив. Уверенности в нем не было, да и сам он из стеснительных, чье внимание уделено очень далеким и непредсказуемым вещам. Он не знал, какую мелодию исполняет девушка, хотя очень хотел потом найти композитора где-нибудь. Да и не имело это значения, ведь ему важно было чувствовать голос певицы, потому что она пела душой. Этой его зацепило. Не каждый способен обнаружить душевное пение, ведь оно очень легко скрывается за харизмой исполнителя, который думает совсем о другом, нежели о тексте и смысле песни. А этот юноша понял и смог прочувствовать сигналы нутра музыканта. Это всего лишь репетиция.
Но нет ничего вечного в действия людей, так как сами люди, к счастью, не вечны, и произведение подошло к концу. Она повернулся к юноше и сильно удивилась, а слушатель смогу разглядеть лицо незнакомки. Острые черты ее профиля, которые образовывали треугольник, но мягкие щеки слегка расширяли портрет, делая мимику ее приятной, свежей, милой. Глаза, большие, азиатской формы имели магическое свойство захватывать смотрящего в тайные пучины этих простых карих очей, в которых не надо искать скрытого смысла или фокусироваться на отдельных красотах палитры зрачков; монотонность и прямая истина удерживали свидетеля, оттого невероятный взор этой девушки являлся даже опасным, потому что затягивал надолго. Бледная кожа, сверкавшая уже при свете солнца, олицетворяла хрупкость тела, его грацию. Маленький, миниатюрный нос делающий вместе с таким же небольшим ротиком с пышной нижней и тонкой верхней губами удивительное разнообразие и своевольное очарование. А длинные, несобранные волосы прикрывали уши. Девушка удивленно смотрела на незнакомца и застыдилась. Юноша, продолжая стоять в оцепенении, решился что-то сказать, но его ломанный голос явно не желал показываться после столь бурного впечатления и хотел просто бездельничать. Получилось неловкое «А…», которое исчезло в шуме ветра, ворвавшегося в комнату. Они смотрели друг на друга- одна со стыдом, другой с восхищением. Так бы они продолжали лицезреть друг друга молча и неловко, если бы не…
— Джои! — крик. Цуль наконец нашел того, кого искал и схватил парня за руку. — Пошли! Ты где был? И почему ты тут стоишь? — он заглянул в комнату, где сидела удивленная девушка, и сказал. — Извините за беспокойство.