Вот почему Ричард Блейд уже вторую неделю усердно поглощал фантастические романы определенного сорта и с каждым днем все больше погружался в пучину сомнений. У Гернсбека, Смита, Гамильтона и Ван Вогта хватало и космических кораблей, и бластеров, но вся эта техника использовалась по прямому назначению - для смертоубийства. Везде шли войны - как правило, в галактических масштабах, - и Блейд очень опасался, что угодит в подобную же вселенскую мясорубку. А там все его таланты бойца и фехтовальщика, вся его ловкость разведчика будет стоить меньше, чем ломаный грош. Вероятно, его примут за шпиона; потом - один допрос под каким-нибудь ментаскопом или телепатической линзой - и дело кончится веревкой. Возможные варианты - пуля, луч бластера, казнь в гиперпространственной дыре - его тоже не вдохновляли.
С тяжелым вздохом Блейд опять вернулся к книге, к устрашающим эпизодам, где гиганты-патрульные под командой ленсмена Киннисона добивали сверкающими топорами остатки боскомиан. Его мучили дурные предчувствия
- Ну, мой дорогой, вы готовы? - Лейтон, закрепив последний контакт, жизнерадостно потер сухие ладошки и уставился на разведчика, восседавшего в кресле под раструбом коммуникатора. Мрачное лицо Блейда явно говорило о том, что он не разделяет энтузиазма старого профессора.
- Готов... - сквозь зубы выдавил он, пытаясь привести в порядок разбегавшиеся мысли. Мысли, мысли... Кто же сумеет их контролировать? Разве что ленсмены с их телепатическими линзами, ментальными экранами и блокировкой сознания? Но у Блейда такого оснащения не имелось; только одна голова с мозгами, которые проклятый компьютер Лейтона перетряхнул уже добрую дюжину раз.
- Что-то не нравитесь вы мне сегодня... - пальцы старика нерешительно легли на ребристую рукоять рубильника. - Не отложить ли запуск? Мы можем выбрать иной прототип...
Блейд, испугавшись теперь по-настоящему, отчаянно замотал головой, всколыхнув нависавшие над ним кабели. Что угодно, только не это! Никаких изменений!
Прототипом вселенной, в которую он сейчас отправлялся, был выбран мир Патруля и Боскома. Конечно, реальность окажется совсем иной; Блейд не верил, что где-то в измерении Икс может существовать хотя бы приблизительный аналог столь бредовых измышлений. Однако общая схема должна совпадать: сверхмощная технология, космические полеты и - как бесплатное и нежелательное приложение - две силы, Добра и Зла, схватившиеся в смертельном единоборстве. Их мощь была примерно равна, что в определенном смысле гарантировало Блейду наибольшую безопасность.
Но если отложить эксперимент, кто знает, что придет завтра в голову Лейтону? Например, он может остановиться в качестве прототипа на мире Звездных Войн Лукаса - тем более, что в сем случае есть телевизионная версия. По большому счету, антураж этих творений почти не отличался от патрульно-боскомских историй - те же корабли и бластеры, те же джидаи-ленсмены, и такое же межзвездное побоище, - однако существовал маленький нюанс. Империя Зла у Лукаса была куда мощнее сил Восставших Миров, и с вероятностью, близкой к ста процентам, Блейд мог угодить в лапы к жутким злодеям. Конечно, не к тем, что описаны в книге и воспроизведены в фильмах; просто он попал бы в реальность, где царит нечто вроде ужасающего глобального террора в галактических масштабах.
Итак, устрашенный предложением Лейтона, он дернулся в кресле, быстро оценив предстоящие неприятности.
- Ни в коем случае, сэр! Я действительно готов, и не принимайте мои попытки сосредоточиться за неуверенность и колебания.
- Ну-ну, - старик бросил на Блейда проницательный взгляд. Простите, Ричард, если бы я не знал вас так хорошо, я бы счел... хмм...-он нерешительно замолк.
- ...что я боюсь? - продолжил разведчик и усмехнулся. - Что ж, вы правы - я действительно боюсь. Однако это не помешает делу... Я буду вести себя осторожнее - и только.
С полминуты его светлость задумчиво разглядывал Блейда, словно питался взвесить его упрямство и решимость. Наконец он прервал молчание:
- Могу ли я поинтересоваться, чем вызваны столь несвойственные вам ощущения?
- Почему бы и нет? - на губах Блейда по-прежнему играла улыбка. Мне кажется, предстоящее путешествие будет не совсем обычным... как-никак, впервые я смогу влиять на избранный маршрут.
- Разве это плохо?
- Плохо или хорошо, я увижу, когда окажусь ТАМ, - разведчик поднял глаза к потолку, словно собирался вознестись прямиком на небеса. - А сейчас, сэр... сейчас я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не представить нечто этакое... - он неопределенно пошевелил пальцами.
- Гарем турецкого султана? - с тревогой спросил Лейтон. - Ричард, вы не должны...
- Прекрасно знаю, что не должен! - прервал старика Блейд. - Я же сказал: сдерживаюсь изо всех сил! И вместо фонтанов, одалисок и кувшинов с щербетом представляю себе этот дурацкий звездолет с торчащими во все стороны бластерами... - он сделал паузу и со значением добавил: - Но если вы будете тянуть, сэр, надолго меня не хватит.
Похоже, ему и в самом деле удалось напугать Лейтона; сухие пальцы сжали рубильник, и его светлость решительно заявил:
- Не собираюсь больше вас мучить, Дик. Вперед!
Где-то под черепом у Блейда вспыхнуло ослепительное пламя, его языки расплылись, превратившись в розовый туман, и накрыли разведчика с головой. "Странно, что нет боли," - подумал он, проваливаясь в мягкое и на удивление уютное беспамятство.
ГЛАВА 2
Боли действительно не было.
Он находился на каком-то возвышении, крепко, до ломоты в суставах, сжимая полированный металлический поручень. Внизу тянулся довольно обширный зал с округлым потолком, походивший на срезанный у вершины и поваленный на бок конус; в узком его конце мерцал огнями огромный пульт. Перед ним стояли три глубоких кресла, и Блейд видел торчавшие над их спинками голубоватые макушки шлемов. Слева и справа от пульта пестрели стены, плавно переходившие в потолок; они были забраны чем-то похожим на узкие пластмассовые панели полоса красная, полоса серебристая. Над пультом управления - а он уже не сомневался в назначении этого устройства - тянулись в ряд мониторы; над ними, еще выше, темнел гигантский экран, залитый космическим мраком.
Казалось, это огромное окно распахнуто в бесконечное, неизмеримое и холодное ничто, в вековечную тьму, в пространство, протянувшееся на миллионы, миллиарды миль, в ледяную бездну, которую человеку не объять ни чувством, ни разумом. Но мрак не был совершенно непроницаем: на этом покрывале вечной ночи яркими искрами горели звезды. Сперва они показались Блейду одинаковыми - просто белыми точками на черном фоне; потом разведчик начал различать цвета: пронзительное и льдистое изумрудное сияние, угрожающий багровый свет, голубоватый блеск алмазов чистой воды, теплые лучи золотистых и желтых огоньков, хороводы алых, синих, зеленых пятнышек, что складывались в рисунок незнакомых созвездий
Это фантастическое зрелище приковало его взгляд, и он не сразу рассмотрел то, что находилось вблизи; обнесенный перилами балкой, нависавший над залом; какие-то сложные устройства - с мониторами, кнопками и рычагами - располагавшиеся рядом; большое кресло с подлокотниками и сложной системой креплений; две металлические лестницы, изящными полукружиями спускавшиеся с балкона вниз. Когда он смог отвести глаза от центрального экрана, все эти детали словно проявились сразу и вдруг, обрели четкость, наполнились смыслом и глубиной.
Он стоял на мостике в рубке управления огромного звездного корабля. Он знал, как называется этот корабль супердредноут "Неустрашимый" Он помнил имена людей, занимавших три кресла перед пультом. слева - Малькольм Крейг, капитан; в центре - Генри Хендерсон, первый пилот; справа - Верн Торндайк, главный инженер. А кресло у панели с мониторами - тут, на мостике, принадлежало ему. Ибо в этом полете он являлся главным, и его воля и слово были неоспоримы.
Крейг, Хендерсон, Торндайк... Но как его собственное имя? Как? Казалось, он вот-вот вспомнит это.