В течение этой недели проклятый сон ни разу не вернулся. Но ему на смену пришли другие – тоже про сероглазого блондина, но не того.
Когда ей впервые приснился Драко Малфой, девушка списала это на то, что накануне чересчур внимательно рассматривала его изображение в “Пророке”. Больше она себе подобного не позволяла, но снам было наплевать – он продолжал ей сниться. Каждую ночь. Взрослым, как на том колдо, или подростком, каким был в Хогвартсе. В этих снах не было ничего особенного: в них он просто куда-то шел. Что-то читал. О чем-то задумывался. На кого-то смотрел. Не на неё, никогда – на неё. Её словно и вовсе там не было, как будто это были вовсе и не её сны.
Это было странно – после стольких лет сперва оскорблений и презрения, а затем полного забвения, ей снились сны о Драко Малфое. Что еще страннее – Гермиона была им рада. Слишком хорошо она узнала, что такое не спать несколько суток подряд, потому что боишься закрыть глаза и увидеть тот самый сон. А грезы о Малфое… они были словно глотком чистой, свежей, прохладной воды после нескольких изнурительных часов горячки. Они успокаивали её, убаюкивали, словно нашептывали, что все будет хорошо. На третий день Гермиона засыпала, пожелав себе вновь увидеть Драко, а не Скорпиуса. На четвертый проснулась с улыбкой на губах, выспавшаяся и отдохнувшая. На шестой уже с предвкушением проваливалась в сон в ожидании еще одной мирной, спокойной ночи.
Темные круги под её глазами, придававшие ей поразительное сходство с пандой, почти исчезли. Осунувшееся лицо посветлело, морщинка между бровей стала чуть менее резкой. Очередного блока сигарет хватило, против ожидания, не на пять дней, а на целую неделю. В её кофе не добавлялось ничего крепче сливочного ликера. Она почти перестала бояться спать.
Друга все это время Гермиона почти не видела – помимо основной работы и семьи с двумя маленькими детьми и беременной третьим женой, Гарри был по уши занят тем, что собирал всю возможную информацию о том, как живет семейство Малфоев сейчас. Он обещал все рассказать, как только будет о чем, и Гермионе оставалось лишь терпеливо ждать.
Сама она была поглощена задачей под коротким названием “попасть в Малфой-мэнор”. План был до крайности прост: нужно оказаться в этой гостиной под любым предлогом и, незаметно для хозяев, пришпилить эту роковую колонну к полу заклятием вечного приклеивания. Первой мыслью было вообще разнести ее в мелкое мраморное крошево, но кто знает этих Малфоев – купят на замену другую точно такую же, и она-то как раз и сыграет свою роль. Этого допустить было нельзя.
Все было бы намного проще, если бы это были не Малфои, а она не была бы Грейнджер. В конце концов, она могла бы спокойно, наплевав на то, что о ней подумают, заявиться почти к любому бывшему однокурснику и заставить избавиться от смертельно опасного предмета. Почти к любому. Но не к нему. Драко Малфой сначала поднял бы её на смех в самых оскорбительных выражениях, а затем наверняка бы запретил всем даже дышать на чертову колонну, лишь бы досадить Грейнджер и доказать, что она неправа. Да и черт бы с ним, пусть бы смеялся, пусть оскорблял. Если бы прислушался. Сделал так, как она сказала. Ради сына. Просто на всякий случай. Но Драко Малфой никогда не сделает так, как просит Гермиона Грейнджер, даже если она станет умолять. А значит, придется действовать как-то иначе.
Беда была в том, что у неё не было никакого, даже малейшего предлога заявиться к нему. Люциус Малфой, как только истек срок его домашнего ареста, уехал с женой во Францию, так что об инспекционной проверке бывшего подследственного можно было даже не мечтать. Мэнор был обыскан десятки раз сверху донизу еще несколько лет назад, и с тех пор Малфои вели себя безупречно, не давая ни единого повода заявиться к ним еще раз. К самому Драко у аврората никаких претензий не было – он вел добропорядочный инвестиционный бизнес, и даже со стороны её направления по раскрытию экономических преступлений к нему было не подобраться. Тем не менее, всю неделю Гермиона посвятила масштабной проверке документации его компании и деловых связей в поисках хотя бы малейшего намека, тоненькой ниточки – но все было тщетно. Складывалось ощущение, что гадкая, подозрительная Гермиона решила проверить самого ангела небесного.
Оставалось надеяться только на то, что Гарри удастся что-то раскопать.
Гарри появился в её кабинете только вечером пятницы, далеко после времени окончания рабочего дня. Впрочем, в том, где искать подругу, он не сомневался ни капли: домой после работы она не спешила. Никогда.
Отказавшись от её фирменного кофе, ассортимент которого, без сомнения, мог бы посоперничать с любой маггловской кофейней, и уж точно давал сто очков вперед министерскому кафетерию, герой всея магической Британии по обыкновению плюхнулся в кресло и с наслаждением вытянул ноги. Выглядел он уставшим, но на удивление довольным собой.
- Ну что? - осторожно спросила Гермиона.
- Ничего, - ответил Гарри, нимало не мучаясь, как ни странно, угрызениями совести.
- Совсем ничего?.. - расстроенно уточнила Гермиона.
- Драко Люциус Малфой, двадцать пять лет, в 1998 году предстал перед Визенгамотом по обвинению в пособничестве Волдеморту, принадлежности к Пожирателям смерти, попытке убийства Альбуса Дамблдора и применении непростительных заклятий, - нараспев, точно по бумажке, начал он, но заметив, что глаза Гермионы опасно блеснули, быстро свернул историческую справку и заговорил нормальным голосом. - Сдал выпускные экзамены в Хогвартсе в сентябре 1998 года, после чего принял на себя обязанности главы семейной компании. Компания, очевидно, была на грани банкротства, никто не хотел связываться с Малфоями после войны. Осенью 1998 заключил помолвку с Асторией Гринграсс, очевидно, договорную, потому что после этого дела его бизнеса резко пошли в гору. Женился на ней летом 1999, меньше, чем через год у них родился сын – Скорпиус. Нарцисса и Люциус жили с молодоженами в Малфой-мэноре, но, по слухам, отношения старших Малфоев с невесткой не сложились, так что они переехали во Францию, как только истек трехлетний испытательный срок Люциуса. Малфой ведет дела на удивление прозрачно, в первые годы на него было немало доносов, но ни один не подтвердился. Астория не представляет собой ничего интересного – она на два года младше Малфоя, выскочила за него замуж, даже не окончив школу. Ничем не занимается, ведет светскую жизнь и участвует в благотворительности.
- Ну как ничем! - возмутилась Гермиона. - Она же ребенка воспитывает!
- У её ребенка с младенчества няня, а потом ей на смену пришла гувернантка, - презрительно фыркнул Гарри. - Не думаешь же ты, в самом деле, что леди Малфой будет портить маникюр грязными подгузниками?
- Но она же мать!..
- Мои источники намекают, что мать из неё так себе. Астория ведет себя так, как будто ребенка у неё и вовсе нет. А вот из Малфоя наоборот, поговаривают, вышел хороший отец.
- Мда уж… - приуныла Гермиона. В качестве запасного плана у неё мелькала мысль поговорить начистоту с женой Малфоя в надежде на то, что любящая мать захочет защитить своего ребенка от любой опасности, даже кажущейся навязчивым бредом героини войны. Очевидно, план провалился на минус первом этапе. - Так значит, никаких зацепок?..
- Никаких существующих зацепок у нас нет, - с совершенно неуместным энтузиазмом подтвердил Гарри. - Но я тут договорился… Как только представится возможность, у миссис Малфой попытаются украсть сумочку.
- Ты что, сдурел?! - задохнулась от негодования Гермиона.
- Я – нет, - не моргнув глазом заявил Гарри. - Сама подумай. Либо вора поймают с поличным и доставят в аврорат. Либо не поймают, и она придет написать заявление. А если не придет…
- То ты заберешь у вора сумку, как будто мы её нашли, - догадалась Гермиона. - Ты прав, это гениально! В любом случае, у меня будет повод заявиться к ней, чтобы подписать какую-нибудь пропущенную бумажку!