Точнее, сны.
Сегодня её подсознание решило устроить экскурс в квиддичное прошлое Малфоя, что было вдвойне бессмысленно: первое её интересовало едва ли не меньше, чем второе. Однако ее мнение, как всегда, никого не интересовало, так что за ночь ей пришлось ознакомиться с Малфоем на метле во всех возможных вариациях, начиная с той, где маленькому Драко было от силы года три, и он рассекал воздух над лужайкой верхом на миниатюрной метелке на высоте около метра. Сперва Гермиона решила, что это Скорпиус, и все её существо наполнилось уже привычным страхом и обреченностью. Но, приглядевшись, она поняла, что перед ней именно Драко: его разрез глаз, щурящихся от яркого солнца, острый подбородок и губы, изогнутые в незнакомой ей, никогда ранее не виданной счастливой улыбке.
Дальше были разные метлы, постепенно взрослеющий Драко и полеты, полеты, полеты… Казалось, он жил ими; когда он летал, все в нем дышало счастьем и свободой. Вот он парит над серой громадой Малфой-мэнора, а вот лавирует на сумасшедшей скорости между какими-то деревьями в парке и с треском падает вниз, зацепившись за ветки раскидистого дуба. Падений было много, но каждый раз белокурый мальчик вставал, отряхивал грязь и вновь седлал метлу. Наконец замелькали знакомые картины: квиддичное поле в Хогвартсе, изумрудно-зеленые мантии сборной Слизерина. Гермиона видела несколько рослых фигур в форме, и целую толпу, человек тридцать, в обычной школьной форме. На трибунах сидели зрители, но совсем немного.
Отборочные.
Малфой был одним из самых младших, и уж точно самым маленьким среди претендентов. Присмотревшись, Гермиона узнала обычную школьную метлу у него в руках: на такой же точно она сама пыталась учиться полетам на первом курсе. А где же великолепные Нимбусы?.. Но никаких признаков дорогих новых метел ей заметить не удалось. Драко проходил отбор, как и все остальные, и именно он сумел поймать снитч в невероятном пике, ловко обойдя десятерых кандидатов намного старше его.
Дальше были сплошные квиддичные матчи. Малфой становился старше и выше, его квиддичная форма все теснее облегала тело, а маленький золотой мячик почти всегда оказывался в его длинных, изящных пальцах – кроме тех случаев, когда его выхватывал буквально из-под носа Гарри, и эти моменты были полны гнева и разочарования.
Последний сон закончился победой Слизерина – Гермиона помнила тот год, когда Кубок школы по квиддичу достался змеям. Пятый курс, господство Амбридж, тот год, когда мерзкая жаба выгнала Гарри и близнецов Уизли из команды Гриффиндора. Им было не до кубков и матчей, что обернулось для Драко вожделенной победой. Последней победой, потому что на школьное поле он больше не вернулся.
Вполне ожидаемо чертов слизеринец не покинул её мыслей и после пробуждения.
Что за чертовщина ей опять снится? Игры воображения? С какой радости это самое воображение упорно подсовывает ей Драко Малфоя вот уже которую ночь подряд?! Больше помечтать не о ком? Конечно, это несравнимо лучше, чем то, что ей снилось раньше… отогнав от себя гнетущие воспоминания, Гермиона сама не заметила, как привычным, отточенным движением вытянула из пачки очередную сигарету и глубоко задумалась, уйдя в собственные мысли.
Сегодняшняя ночь подарила ей кое-что. Вполне возможно узнать, как на самом деле проходил на их втором курсе отбор в команду Слизерина, и этим как-то отделить её сны… от чего? От реальности, о которой она не знает и знать не может? От воспоминаний, которых у неё не могло быть? Однако стоило признать, что с ней творилось что-то странное, и следовало разобраться с этим как можно быстрее, пока сны не свели её с ума окончательно. Оказаться в больнице Святого Мунго – одно дело, но загреметь туда из-за помешательства на Малфое – это было бы явно чересчур.
Так и не придя ни к каким выводам, Гермиона допила кофе, и, начисто проигнорировав завтрак, отправилась на работу. Там от нее точно будет больше толку, да и у Гарри могли быть какие-нибудь новости, и, возможно, они смогут покончить со всей этой историей в ближайшее время.
Новости у Гарри и в самом деле были, и он не замедлил поделиться ими с подругой сразу же после еженедельной планерки, без спроса увязавшись за Гермионой в её кабинет. Ему не нужно было спрашивать разрешения, а ей - о причинах, друзья давно понимали друг друга с полувзгляда.
Войдя внутрь, Гермиона запечатала помещение заглушающими чарами и заняла свое кресло, на ходу вытягивая тонкую коричневую палочку из синей пачки.
Неодобрительно наморщив нос, друг все же подтолкнул пепельницу поближе к Гермионе, после чего торжественно вручил ей тонкую бумажную папку.
- Это что? - спросила Грейнджер, осторожно подцепив папку двумя пальцами и стараясь держать её подальше от себя, как будто та умела кусаться подобно приснопамятному учебнику Хагрида на третьем курсе.
- Это наш билет в Малфой-мэнор, - усмехнулся парень.
- Наш?.. - неуверенно переспросила Гермиона.
- Ну ты же не думала, что я отпущу тебя в этот склеп одну, правда? - приподнял брови Гарри. - Поколдуй там, убери одну подпись Астории, и отправимся вечером её заново добывать.
- Не проблема, - улыбнулась шатенка, переведя дыхание с облегчением.
У Гарри все получилось, его незатейливый план сработал, и уже сегодня, сегодня вечером они закрепят эту проклятую колонну, и можно будет с чистой совестью забыть о Малфоях.
Навсегда.
========== Глава 3. ==========
Гарри вернулся к ней незадолго до семи вечера, и они еще раз обсудили план.
Откровенно говоря, план был так себе. По сути, и плана-то никакого не было. Они выждут пару часов после окончания рабочего дня и заявятся в Малфой-мэнор к Астории, разыграв карту “зануда-Грейнджер задержалась на работе, готовя отчет на завтра, и обнаружила отсутствие подписи на одном из экземпляров протокола”. Эта часть сложностей не сулила, потому что камины мэнора еще с девяносто восьмого года были соединены с министерскими согласно предписанию суда, а про то, что Грейнджер – зануда и трудоголик, знала вся магическая Британия, отчасти благодаря её бывшему мужу.
Это была не та история, которую хотелось бы вспоминать.
Рональд, пойманный на измене, был тем не менее настолько поражен и оскорблен решением Гермионы подать на развод, что первые несколько недель упорно отказывался в это верить в ожидании, что она осознает свои ошибки и приползет к нему сама, а когда этого не случилось, с упоением начал поливать её грязью при любой возможности, раздавал направо и налево скандальные интервью, в которых не брезговал вытащить на всеобщее обозрение все грязное белье брака героев войны, приправляя все это изрядной порцией вранья. Он делал все от него зависящее, чтобы выставить Гермиону заносчивой, холодной, высокомерной стервой, окрутившей мальчика из порядочной чистокровной семьи ради будущей карьеры и статуса крови, а себя – невинной жертвой её коварства и интриг. И, разумеется, ему поверили – а кто бы усомнился в словах этого милого юноши с такими добрыми голубыми глазами, столь щедро делившегося подробностями своего несчастнейшего брака в то время, как другая сторона хранила гордое молчание?.. Гермиона не стала оправдываться и поливать мужа грязью в ответ. Молли так и не смогла её простить, встав на сторону сына, а с ней и большинство Уизли – люди, ставшие за долгие годы для неё семьей. За её спиной все чаще звучали шепотки и злобное шипение, в котором “грязнокровка” и “маггловская выскочка” проскакивали куда чаще, чем в былые времена в Хогвартсе. Гарри и Джинни знали правду, и пылали праведным гневом, настаивая на том, что Гермиона должна защитить себя и раскрыть настоящую причину развода. Она не стала. Это все было… слишком для неё. Хотелось просто, чтобы все поскорее закончилось, и забыть.