Он стоял и смотрел в ночное небо. Какой был во всём этом смысл? К чему было так долго искать её, когда сейчас всё равно придется отказаться от всего задуманного. Так много усилий, так много знаний и что в итоге? Пустота? Ничего хорошего, ничего плохого? Каждый раз, когда ему казалось, что цель близка, она отдалялась, исчезала из поля зрения и не отвечала на его Зов. А иногда она даже пыталась противостоять, правда, не всегда безопасно для себя, но пыталась. Сегодня он решил создать для неё один из снов, она должна понять, что сопротивление бесполезно.
Тишина Тьмы за окном была сегодня удивительно неразговорчивой. Обычно Тьма хоть как-то реагировала на него. А может быть, она решила отказаться от него? Если это так, то эта человеческая жизнь последняя. Других жизней не будет, не будет вообще ничего, только лишь холод и серые сумерки. Макс смотрел в ночное небо, думал, планировал, просчитывал, фантазировал. В квартире было очень тихо. Мария, наверное, спала. Макс не знал, чем она занимается сейчас, но её было не слышно и не видно, а это — главное. Впрочем, его это мало интересовало. Главное, что она поняла, что сегодня секса не будет. Не по каким-либо причинам. Просто не будет и всё. Он так решил. Макс закрыл глаза. Тьма не отвечала. Она не хотела его. Почему-то последнее время так было всё чаще и чаще. Макс начинал терять свои вампирские способности. Только пока он сам этого не замечал. Макс по-прежнему с лёгкостью читал мысли других людей, свободно моделировал события и подчинял время. Только вот создавать сновидения было всё сложнее и сложнее.
Серое небо, какое бывает и днем, и ночью, и в сумерках. Но он больше любил сумерки. Да, сумерки — начало и конец всего. Вдали было видно строение. Дом. Старый и ветхий. Снаружи этот дом ничем не отличался от всех тех домов, что расположены на границе города. Таких сотни, хотя нет, тысячи. Грязные стены, слепые окна, осколки стекол, обрывки старых газет, всюду валяющийся мусор, бродячие кошки и собаки, мирно существующие в недрах этих развалин. Промзона «Парнас». Он напряг сознание, ощутил темноту её сна. Дальше — проще. Он легко коснулся её разума, вытягивая её в сновидение. Легкие тени заскользили по границе сновидения, странные и чужие, но Макс не обратил на них никакого внимания. Ему не до обрывков различной нежити. Макс творил чудесный сон. Он создавал лучший кошмар из всех тех, какие он когда-либо мог породить его разум, наполненный видениями прошлого, настоящего и будущего. И вот Вероника пытается понять, где она. Через некоторое время, Макс почувствовал, что она осознала, где находится. Промзона, правда, осталась позади, но теперь это совсем неважно. Макс видел, как она торопилась. Чувствовал её панику. Макс ощущал её желание спрятаться, где угодно, только бы скрыться от тяжелого чувства, что за ней не только наблюдают, но и преследуют. Легко преследовать цель, когда ты не один. Охотник-одиночка вряд ли с легкостью возьмет свою добычу, а вот когда загоняет стая — другое дело. Макс мысленно призвал своих союзников. Эти твари были созданы им когда-то давно для охоты. Они были подобием стражей сновидений, они были их отражением и почти точной копией. И вот они явились по первому его зову, по первому требованию они готовы были выполнить любые его приказы. Макс упивался властью, нежить, грязные твари — союзники были лишь отголосками разумной жизни. Он их создал, но он же мог с легкостью вернуть их за пределы сновидения. Струящаяся стая серым клином пересекала пустынное пространство. Вожак — самый крупный и самый опасный из всех союзников черной тенью скользил по следу добычи. Вероника торопилась, она не хотела, чтобы они нашли её в лабиринте коридоров старого дома. Макс и его союзники преследовали бесшумно, как серые тени на границе света и тьмы.
Он отчетливо видел низенький в два с половиной этажа дом. Он был единственным реально досягаемым укрытием. Западней, но всё равно укрытием. Странно, но он не создавал этот дом, он создал сам себя. Или его создал кто-то ещё. И только поэтому он не был идеальной ловушкой. Изменения сновидения неприятно удивили Макса. Всё было хорошо, но что-то мешало, Макс не понимал, что конкретно. Ведь силы его, да ещё и союзников могло хватить с избытком и не на такую цель. Но Вероника ещё продолжала двигаться, причем, быстро. Он не мог полностью контролировать её. Почему? Это возможно только, если она настолько сильна, что может спокойно противостоять его влиянию, или если ей кто-то помогает такой же сильный. И если это так, то Вероника сама с лёгкостью могла творить в сновидениях всё, что ей было угодно. Но это было невозможно! Союзники жались ближе, казалось, что их оттесняет что-то более древнее и более сильное. Сейчас они напоминали не агрессивных охотников-оборотней, а жалких щенков, скулящих у ног суки. Они боялись. Это не могло быть! Не могло. Да, не могло, но всё же было. Расстояние между жертвой и преследователями сокращалось. Вероника поспешила. Ещё немного, несколько шагов. Он надеялся, что тяжелая ржаво-коричневая с прозеленью дверь будет закрыта и Вероника не сможет проникнуть в спасительную ловушку. Его сердце радостно застучало, несколько шагов и он наконец-то сможет показать ей кто здесь Хозяин. Вероника подбежала к когда-то зеленой, а ныне грязной и ржавой двери. «Неужели она закрыта?» — мелькнула у неё тревожная, почти на границе паники, мысль. Не веря разумом, но чувствуя, что это ещё не конец, она толкнула тяжелую дверь. Вопреки её ожиданиям, дверь очень легко открылась. Вероника, не задумываясь, скользнула в сырую темноту грязного коридора. Темные коридоры не пугали. Они убивали. С потолка местами свисали странные нити. «Как паутина, — подумала Вероника. — Ха! Если это паутина, то какой же должен быть паук?»
Казалось, что не будет конца коридорам, вдоль которых тянулись ряды комнат с запертыми дверями. Это было ясно, она даже не пыталась открыть ни одной из них. Нет, не страх, не какое-то беспокойство. Паника. Самая настоящая, приливающая ледяной волной раскаленных мыслей, нехватка воздуха, заглушенная гулкими ударами сердца. Не будет конца этому каменному лабиринту. Поворот. Коридор. Поворот. Снова длинный пустой коридор. Вздрагивающие отблески оставшихся кое-где лампочек.
Безнадега.
Она бежала по коридору. Поворот. Лестница. Ступеньки, ведущие вниз и вверх, через две, кое-где через три зияли черные дыры. Осторожно, стараясь не смотреть в чернеющие под ногами провалы, она поднималась на второй этаж. Какие-то десять ступенек показались сотней. Скрипучая дверь проглотила её, захлопнув перекошенный рот.
Второй этаж оказался светлее, коридоры чище и шире. Одна закрытая красная дверь с причудливой дорогой ручкой, режущей своим шикарным блеском глаза на фоне общей убогости и заброшенности. Она выглядела нелепо и даже смешно, но всё равно страшно. Вперед, назад, куда угодно, только не в эту дверь. Дверь звала, приглашала, но что-то гнало Веронику дальше, как можно дальше от этой красной зловещей пасти. Несколько поворотов. Черт! Такого она просто не ожидала. Тупик. Но не просто глухая стена. Нет. Окно с очень грязными стеклами, будто их не мыли лет двести. Мысли одна отвратительнее другой промелькнули в темных коридорах разума: «Какие двести, о чем ты? Дому не более 50 лет. Типичный шедевр советского архитектурного гения. Ты давай, тормози, а то чуток подвинувшийся мозг может легко соскочить с креплений и прощай, крошка».
Подлетев к дому, стая притормозила, словно наткнулась на невидимую преграду. Макс резко обернулся к охотникам.