Кофе… Макс всегда говорил ей, что она отлично варит кофе. «Почему всё, что я ни делаю, мне напоминает о Максе? — думала Вероника. — У меня что? Очередной приступ одержимости? Или всё это правда? Всё-всё! Неужели всё? И Макс не просто безумный музыкант, хреновый писатель и талантливый поэт, а вампир — древняя сущность, живущая уже тысячу жизней? Если это так? Если это так, тогда… что тогда?» Откуда-то из глубины сознания раздался голос: «Тогда? Ты же знаешь что тогда — развоплощение, пусть доживает как простой смертный, стареет, потеряв всю свою силу». Теперь она знала, что дни Макса как вампира уже сочтены. Оставалось лишь немного ускорить события. Пока кофе варился, Вероника созерцала заоконный пейзаж. Ничего интересного: всё как обычно. Серый день. Потом серые сумерки, которые сменит чёрная ночь. Она вспомнила эпилог, написанный ей очень давно к книге Макса. Десять лет назад книга показалась ей незвершённой, и она написала к ней окончание. Перерыв все свои записи, сохранившиеся после неоднократных обрушений винчестера, она нашла свой эпилог к «Книге сновидений смерти». Теперь под дымящийся кофе она снова и снова перечитывала свой текст: «Вместо эпилога». Вероника начала вчитываться в короткое завершение истории: «…Так странно, — думала Анна. — Вот так всё оставить? Без какого-то логичного завершения?» Но какой-то странный, липкий и тихий, но, тем не менее, настойчивый голос говорил обратное. Она лениво переворачивала страницы рукописи. «Книга сновидений смерти», — Анна улыбнулась, и, посмотрев на лежащие перед ней листы, грустно покачала головой каким-то своим мыслям. Как-то все получалось незаконченно, неестественно и почему-то смешно. «Темная Война, выбор. Бред. Как раз та ситуация, когда не ведают что творят или просто не понимают, о чем молятся, и даже не боятся получить это. Какая чушь. Неужели он так и не понял, что он является только марионеткой, только маленькой и никому не нужной пешкой? Странно, а ведь он мог это понять». Анна смотрела в окно, наполненное лиловым отсветом заходящего солнца. Все было призрачным и таким изменчивым, все это странное время, тянувшееся как вечность. Писатель….
«У тебя нет выбора», — её мысли прорвались через предсознательный барьер, она поняла, что сказала это вслух. «У тебя нет выбора», — повторила она, всматриваясь в пурпур вечера. Анна достала несколько чистых листов бумаги и ручку, всё было так ясно и просто, нужно было лишь написать несколько абзацев и всё. Всё будет завершено. Слова легко ложились на бумагу: «Авилов неподвижно смотрел перед собой, не видя ничего, кроме маленьких четких контуров кафеля, покрывающего стены морга Елизаветинской больницы. „У него помимо жизни нет еще и головы“. Хотелось просто быть не здесь. Как? Как получилось так, что через полгода он, Авилов стоит здесь и тупо смотрит на Буркова, который так стремился к своему теперешнему состоянию? Он задавал себе этот вопрос уже сотню раз, но ответа так и не находил.
И уже не первый раз он вспоминал этот разговор:
— Где книга? — наконец проговорил Бурков.
— У меня. Не знаю, с какой целью ты писал ее. Есть люди, которые ведут дневники — записывают туда свои идеи, мысли, чувства, фантазии, описывают каждый свой день, размышляют над своей жизнью, но чтобы писать такое… Собственно, если бы не твоя книга, я не мог бы быть уверен, что ты — убийца, слишком уж много необъяснимых событий и удивительных фактов.
— Моя книга у тебя с собой? — Бурков зло посмотрел на Авилова.
— Да, а зачем она тебе?
— Зачем? — Бурков на секунду задумался, и ответил, — ты уже прочитал…Она тебе больше не нужна, а мне пригодится. Очень пригодится. У меня есть ещё незаконченные дела.
Авилов молча положил рукопись на стол и вышел, не оборачиваясь.
Странно было теперь видеть, что сам Бурков умер той же смертью, что и остальные жертвы, в убийстве которых он был повинен. Анна отложила исписанные листы, теперь всё в этой истории было иначе: законченно и совершенно.
Да, таким был её эпилог. Она начала его с одной фразы Стивена Кинга: „Будьте осторожны с тем о чём молитесь, ибо вы можете получить это“. Как ни странно, но и свою книгу она начала именно с этой фразы, выбрав её в качестве эпиграфа. Эта волшебная фраза всегда первой возникала в её сознании, когда она давала слишком много воли своей фантазии. „Да, — подумала Вероника, — будьте осторожны. Думайте, или нет, лучше не думайте вовсе. Впрочем, я всегда была осторожна, осторожнее некуда. Видимо, у меня и правда есть будущее, раз я до сих пор жива. Да, это редкая удача — остаться в живых, общаясь с таким опасным существом, как Макс. Смешно, что я не замечала этого раньше. И ещё эти сны…“. Веронике всё время снились похожие сны. Она и Макс. Всегда. Только эти сны. И лишь последнее время в её снах всё чаще возникал новый образ, но она не знала этого человека. Он был каким-то непрошенным гостем. Раздумывая о собственной глупости и слепоте, Вероника вернулась к редактированию книги. Вечер тянулся бесконечно, как кода-то холодной весной, когда они вновь встретились с Максом…В тишине вечера текст казался настолько притягательным, что у неё не было ни сил, ни желания бросить всю эту затею. Вспомнилась одна забавная информация. Недавно Вероника, интересуясь вампиризмом — а что ещё делать, когда кругом злобные упырские упыри — натолкнулась на интересный сайт. Как он назывался, она сейчас вспомнить не могла, но большая часть информации была про упырей. Она, конечно, знала, что всё или почти всё, что говорится в мифах, лишь выдумки прошлого, но читать было интересно, и она увлечённо копалась в поисках нужной и ненужной информации. Чего там только не было: и про энергетическую структуру и истинную сущность вампира, и про их нечеловеческие способности, особенно про взгляд вампира и умение изменять течение времени, и про разные средства борьбы с нежитью, и способы этой самой нежитью стать. Среди разнообразного информационного хлама её больше всего заинтересовала информация о взгляде и письме вампира.
Вероника ещё раз бегло просмотрела содержание сайта, а затем вернулась этой теме. „Так… — заинтересованно протянула Вероника, — ага, глобальная претензия вампира на время. И что у нас тут?“ Легко покрутив колёсико мышки, Вероника нашла нужное. „Так, вампиры живут долго, почти вечно. Однако, они не бессмертны. Ага, значит Макс у нас почти вечен. Угу. Ну, это мы ещё посмотрим“, — пробормотала Вероника. Ещё пара прикосновений к мышке. Читать было всё интереснее и интереснее. „О, вот оно! — обрадовалась Фадеева. — Живёт, воруя чужое время и энергию. Так, а это что?“ Вероника внимательно вчитывалась в текст. „Так, значит…Всякий созданный текст, а письмо в первую очередь, требует читателя. И это означает, что автор, отнимающий время, — вампир. Очень оригинально. Этак продолжать если, так и все авторы окажутся самыми что ни на есть настоящими упырями. Плюс к этому поэты, певцы, художники, музыканты…Фуф…Эк их много-то“, — расстроилась Вероника. Такой ход мыслей был вполне тупиковым, но всё, что касалось Макса, всегда было именно таким, это она понимала. „Ага, значит, автор властвует через своё творчество? — обратилась Вероника к пространству. — Получается, что книга Макса — это и есть самая настоящая попытка завладеть чужим сознанием. А почему бы и нет? Я же читала не отрываясь, хотя и книжка фиговая-то. Вот берёт человек книгу, вычитывает в ней какую-нибудь идею. Эта пакость, как самый настоящий и самый живучий паразит, остаётся в сознании или в бессознательном читателя. И всё! Дело в шляпе! Остаётся только подождать, когда идея вырастет и даст плоды“.