Да, картинка по мнению Вероники, получалась неутешительная. Книга Макса в своё время оставила в её разуме глубокий след, а вместе с ним и несколько идей. Крепкие были ли их корни, оставалось только догадываться. „Корни… — протянула Вероника, — корни…корешки и вершки…Да, красиво получилось. Вот почему он с такой готовностью дал мне её тогда почитать. И теперь ясно, почему это в его мыслях возникла идея моего редактирования. А я, пока редактирую, опять попадаю под его упыряческое влияние“.
Веронику несколько утешило заявление, что вампиричность письма — это наиболее сложный путь. Качество текста накладывало определенные ограничения, но текст Макса обладал удивительными свойствами: он притягивал и отталкивал, вызывая желание закрыть книгу и тут же вновь открыть, чтобы дочитать до конца. Но всё равно книга оставалась сырой и незавершенной. Если раньше Веронике казалось, что её нужно серьезно изменять и дорабатывать, то теперь она в этом не сомневалась. „Да, книге требуется редактор, да и автор бы не помешал“, — усмехнулась Вероника. „Книга сновидений смерти“ могли стать уникальным произведением, если бы довести их до ума. Иногда Вероника думала, что было бы здорово её самой на правах соавтора изменить содержание „Книги сновидений смерти“. Если бы у неё были на это силы, то она так и поступила бы. Но сейчас Фадеева не решалась ни на какие магические приключения, потому как ей и без этого снились очень странные чужие сны. Она видела больше, чем могла запомнить и меньше, чем хотела знать. Поэтому она лишь вносила в книгу незначительные изменения, чуть расширяя и приоткрывая границы чужых мыслей. Она, конечно, не удержалась и добавила пару стихотворений и пару эпиграфов к главам, тонко сохраняя авторский стиль. Но, ей хотелось большего. „Раз уж нельзя написать эпилог, то хотя бы расширим“ — утешала себя Вероника.
Она понимала, что Макс безумен, что от него надо держаться подальше, но её по-прежнему тянуло к нему. Не так сильно, как раньше, но всё же. Ещё некоторое время, почитав разнообразные байки про упырей, Вероника решила, что для одного вечера информации вполне достаточно. Алисы и Алекса в сети не было, писать Александровскому было абсолютно бесполезно. Впрочем, она не была уверена, что ей хочется с ним общаться. Ей лишь хотелось закончить эту историю раз и навсегда. Она была уверена, что именно это ей и было нужно. Но где-то в глубине души она мечтала о том, чтобы упокоить Макса не так, как это сделала бы инквизиция, а иначе. Инквизиторы бы просто стёрли его с лица земли, а она желала отнять у него то, что кто-то неразумно подарил ему когда-то — бессмертие. Пусть бы Макс продолжит простую человеческую жизнь. Она отберёт у него его способности, а оставит лишь воспоминания о прежней силе. Он будет ещё долго помнить, каким он был раньше. Но потом уйдут и воспоминания. Останется пустота, заполнить которую невозможно ничем. А затем придёт старость и осознание, что следующей жизни не будет никогда.
Было далеко за полночь, когда Вероника выключила компьютер. Заснуть не удавалось. Вероника лежала и, закрыв глаза, разгоняла мысли и слушала тишину за окном и внутри себя. Вновь и вновь всплывали обрывки последнего сна. Лёгкий шелест песка…Да…Пустыня…очень хочется спать…Глаза закрываются от слепящего солнца…Жарко…Пустыня…Вероника видела усталого человека, идущего к известной только ему цели. Она видела этого человека без возраста и без судьбы, стремящегося к мечте, не имеющей воплощения в реальности…Лёгкой волной за ним следовали стражи Сумеречного города. Три тени свободно смогли покинуть замкнутое пространство сна, они повиновались его зову. Вожак отпустил их, зная, что когда путь Странника завершится его дети-призраки вернутся в Сумеречный город. Сейчас они нужны были Страннику, они охраняли его сон, указывали дорогу днём и в любую секунду готовы были вступить в схватку за жизнь этого странного человека. Странник был близок к лабиринту снов. Он желал найти то, к чему так давно стремился. И оставалось немного — задать несколько вопросов, получить на них ответы и пройти лабиринт сновидений. Он был готов к этому, и лишь странные сны, сны без начала и завершения, пустые и чужие тревожили его. Всё чаще и чаще он видел один и тот же сон. Далёкий город, граница сна, и очень странный дом, всё время меняющий очертания. Мерцающая серая дымка застилала пространство этого чужого сна. Очертания предметов были яркими радужными, струились и изменяли форму. Пейзаж нельзя было назвать приятным, но и отвратительного в нем ничего не было. Странная, чужая, загадочная земля. Зона влияния и зона подчинения. На фоне уныло-серого с радужными проблесками пространства выделялся полуразрушенный дом. Таких домов он почти никогда не видел. Рассыпающиеся стены были крепкими и надежными, полуслепые и слепые окна, осколки стекол, обрывки каких-то исписанных листов. И дом жил, менялся и дышал, звал и умолял, просил о помощи. Или это звал и просил не дом, а девушка, стоящая перед тяжелой дверью?
В стиле Стиви
Алекс любил свою работу. Да и почему бы ему её не любить? Работая в реанимации, он научился очень многому, график не мешал учиться в мединституте, да и вообще, что может быть приятнее, чем работа в окружении молодых симпатичных медсестер. Алекс всегда удивлялся откуда в больницах берутся такие красивые девчонки? Создавалось такое впечатление, что их просто специально подбирают. Когда он только начал работать, то просто глаза разбегались от такой красоты. „Странно, — логично предположил Бешеный, — вот в училище не было красивых девчонок, а тут — полно. Как-то это не понятно. Вроде пока учатся все они так себе, а тут — цветник. Красотища“. Только почему-то не находилась та единственная, которая бы ему подошла. У каждой девушки, с которой он встречался всегда находились какие-нибудь недостатки. Одни были слишком красивые, на них глазели все парни, а потом и уводили их, другие были слишком глупые, с ними было скучно, третьи были слишком умные и с ними было ещё хуже, чем с глупыми, четвертые — не любили фантастику и выезды на природу с конкретной целью отдохнуть и погудеть, пятые, не смотря на медицинское образование, были стеснительные и мгновенно пугались его циничности и черного юмора, сбегая от него очень быстро, шестые… Эх, да, продолжать можно было до бесконечности. „Наверное, я просто не нравлюсь нормальным женщинам, — думал Алекс. — Почему это? А я ведь такой замечательный. Вот, спрашивается, почему нет девушек умных, красивых, талантливых, спокойных, общительных, с такими же увлечениями, как у меня? Вот почему?“ Впрочем, это больше походило на привычную болтовню ума. На самом деле, Алекс с его своеобразным чувством юмора и удивительной притягательностью, не был обделен вниманием девушек. Надо сказать, что женщин вообще часто тянет к отрицательным персонажам, а не к положительным. Да и что интересного, когда всё хорошо, вот когда любовные отношения позволяют вдоволь помучаться, пострадать и порыдать, тогда это то что надо, самая что ни на есть настоящая русская любовь. Да, да, всё как в сериалах.
Сутки выдались весьма напряженным. Алексу не удалось не только прилечь, но даже присесть. Он, конечно, пару раз урывал время, чтобы перекурить и глотнуть обжигающего кофе, но разве это отдых? Нет, это не отдых. Это просто попытка не умереть на работе. Утром, выйдя из больницы, он понял, что сегодня в институт он точно не поедет. Смертельно хотелось спать, голова напоминала гудящий колокол, да и ещё были дела, требующие просто обязательного внимания. Заткнув шум окружающего мира любимой музыкой, Алекс направился к метро. Песня за песней настроение улучшалось. Когда к двенадцати часам он наконец-то добрался домой, то первым делом, Бешеный направился к холодильнику. Найдя всё что нужно, и свалив это в большую тарелку, прихватив пивка, он переместился в комнату, чтобы и поесть и просмотреть новости в „ВСекте“. Алекс не был большим любителем социальных сетей, но иногда это было удобно. Он вспомнил, как ответил на вопрос Вероники зачем ему это всё нужно, что это лишь форма социального эксгибиционизма. Может быть, так оно и было. Другое дело, что когда он стал активно переписываться с Вероникой, то его взгляд на социальные сети изменился. Он стал частенько наведываться на сайт, просиживая иногда далеко за полночь. Да и оказалось, что там полно всего, что его интересует, особенно в сфере научной фантастики и ещё — море музыки. Основательно перекусив, он включил компьютер. Алекс решил, что сначала он быстренько просмотрит почту и свою страничку, а потом там же посмотрит один из своих любимых сериалов „Вавилон 5“. Он предпочел бы, конечно, сегодня посмотреть „Ведьмака“, но сериал был ещё не скачан полностью. „Эх, надо было тогда встретиться с этой теткой. Ведь, как я понял, Фадеева мне намекала на то, что может мне дать этот диск, стоит только мне согласиться на встречу. Надо было, — расстраивался Алекс. — И чего это я тогда решил, что она за мной бегает. Ничего же подобного не было. Ну, был флирт, и чего? Можно было и встретиться, диск бы лежал и лежал себе, сейчас бы посмотрел, настроение как раз подходящее. Да, с ней было очень интересно, ведь понимала меня, и ещё — это молчаливое присутствие в Сети. Нет, надо было всё самому испортить, наслушавшись Настиных идей. Я ведь поверил, что и правда интересен этой тридцатилетней тетке, у которой, думаю, без меня мужиков хватает, с её-то стилем жизни и характером. Наговорил ей всякой фигни, вот теперь и без диска, и потрещать не с кем на интересные темы“. Да, получилось не сильно красиво. Алекс поспешно в одностороннем порядке прекратил с общаться с Фадеевой. Конечно, если она иногда спрашивала что-то, то отвечал, но очень кратко и очень-очень вежливо. Теперь же, такой ход событий показался ему не слишком правильным. Но тогда Анастасия так убедительно доказала ему, что он вот-вот может стать жертвой стареющей незамужней женщины, якобы только и мечтающей, что сцапать его с вполне конкретной целью. Вот с кем теперь он будет обсуждать научную фантастику, фильмы, мистические и религиозные культы, древние символы, теорию вероятностей, секретные архивы сверхдержав, музыку, иррациональное и сюрреалистическое, доктора Хауса, цинизм, извращения, алкогольные развлечения и мало ли ещё что? Да, с Вероникой можно было говорить обо всём, что его интересовало, не опасаясь, что тебя посчитают сумасшедшим. И ещё у Вероники было потрясающее чувство юмора, которое крайне редко встречается у людей, она шутила так же, как и он, только ещё более жестко, но без ненависти к другим. Да, пожалуй он мог бы считать её нейтральной, она всё чувствовала, на всё реагировала, но в ней не было ненависти. „Да, — вздохнул Бешеный, — вот теперь и не ясно, кто ещё больше мечтал меня сцапать — Вероника, или Настя?“ Размышляя подобным образом, Алекс проверял почту и подчищал информацию на своей странице в „ВСекте“. Больше всего ему не нравилась манера многих девушек оставлять сообщения на „стенке“ страницы на всеобщее обозрение. „К чему афишировать чувства? — Алекс задавал себе этот вопрос сотни раз. — Можно же спокойно всё сказать, а не писать. Вот к чему? Неужели это обязательная часть отношений? К чему сотне моих друзей и знакомых знать, что у меня происходит в личной жизни?“ Кроме чистки „стены“ Алекс ещё и подредактировал личную информацию. Его страница и раньше-то была малоинформативна, но теперь она была образцом отсутствия информации. Ответив на сообщения, он уже собирался перейти к просмотру „Вавилона-5“, но решил заглянуть на страницу Фадеевой. К своему удивлению Алекс отметил, что Вероника тоже основательно изменила информацию о себе. Теперь её страница не говорила о ней ничего. Она убрала не только дату рождения, сведения об образовании, но и вообще почти всю информацию, ранее заполнявшую её страницу. Вероника оставила несколько заметок, содержавших рецензии на фильмы и стихотворения. Да, стихи она всегда писала, обращаясь к какому-то конкретному человеку, это Алекс понял сразу. Некоторые из них были очень странные, но они цепляли, удерживали, а иногда и пугали своими обещаниями. Особенно ему запомнились последние несколько строк: „Замыкая бег спирали, создаю круги. Точка жертвоприношения — ближе подойди. Отказать уже не сможешь, это знаю я. Позвони тогда попозже, легкая еда. Точка жертвоприношения — всё конец игры. Я закончила сценарий, хочешь жить — беги. Две истории сплетая, создала одну. Ты получишь то, что хочешь, если я решу“. После таких обещаний с одной стороны, хотелось и правда свалить и как можно быстрее, а с другой — остаться и посмотреть, а что будет. и кому-то такие страсти обещают. Ещё он отметил, что она перестала пользоваться статусами. А может быть, она и не заходила на страницу вовсе? Сначала он решил написать ей, но передумал. Удобно расположившись на кровати, он смотрел „Вавилон“. Спать, вроде бы, не хотелось. Почему-то иначе не получилось.